Тенёта

И мягко коснулся лба прохладными губами. Нежно, искренне, как если бы целовал своего ребенка, благословляя его. Рия заморгала и потянулась вперед, обнимая Глау. Она не знала, что ответить на это, и могла выразить… благодарность, да, именно благодарность только действиями.

— Спасибо, – шепнула она. – Спасибо, что ты со мной, Глау.

В этот миг Рия жалела лишь о том, что Рюноульвюр уже ушел.

Они медленно, рука об руку, спустились со склона. Легко шагая по мягкой траве, шли к высившимся впереди горам и молчали, погруженные каждый в свои мысли.

Девушка пыталась представить, как тролли скажут ей, что сумеют открыть двери на Землю – окна, они называют проходы окнами, – и как она окажется дома. Возможно, на даче Галинки, с которой пропала. Возможно, где-то в городе, но все равно доберется до родной квартиры. Ее наверняка искали, возможно, уже потеряли надежду, но Рия верила, что родители все равно ждут.

Скорее всего, испугаются, когда увидят, что с ней случилось. Хромая, однорукая, одноглазая… Но ведь живая. Девушка понимала, что могла не вернуться, что могла погибнуть при первом появлении в этом мире, и надо было благодарить местное мироздание, судьбу, совпадение, что-то или кого-то еще за то, что выжила вопреки всему. Выжила в рабстве, благодаря сокамерникам, благодаря Хадде в первую очередь, Рюноульвюру и Глау – во вторую. Она чуть улыбнулась – все поддерживали ее… Сначала Хадда, потом Глау, потом Рюноульвюр, благодаря которому они здесь. А теперь – Глау.

Рия не хотела представлять, что бы делала, окажись здесь одна. Отправилась в горы, безусловно, но присутствие парня успокаивало и придавало сил. К тому же он дал зеленое слово, что отпустит ее, а зеленые слова нерушимы.

Теперь все зависело от троллей, от этих существ с бульдожьими ушами и невероятной силой, существ добрых и готовых отдать жизнь за другого.

Хадда умер за Глау. Помнил ли об этом эльф? Возможно, именно поэтому шел к сородичам Хадды? Или ради нее, или еще за чем-то… Но нарушать тишину не хотелось, Рие казалось, что голос ее в этом месте окажется карканьем и разрушит странное очарование предгорий.

— Вот и пришли, – голос Глау вновь обратился в шелест травы под дуновением ветра. – Теперь дорога отведет нас к троллям. Готова?

Рия только кивнула, сжимая губы. Готова. Она была готова еще в тот момент, когда они покинули тоннель, выведший их на свободу.

По холодному камню оказалось идти тяжелее. Мелкие камешки впивались в подошву, и Рия иногда ойкала, поджимая ноги.

— Давай я возьму тебя на руки, – предложил Глау, когда они сделали шагов тридцать.

— Не надо, – девушка сморщилась. – Не все так страшно.

Эльф хмыкнул, но настаивать не стал. Рия посмотрела ему вслед, немного отстав, и вздрогнула, вспомнив, как их еще гнали на продажу по мелкому щебню. На дороге оставались окровавленные следы, и кровь разных существ смешивалась в одну.

Нет, не стоит вспоминать. Все позади, давным-давно.

Пришла шальная мысль поднять народы на восстание против рабства. Девушка тихо фыркнула и поспешила вслед за Глау. Нет, ее не хватит одной, чтобы это сделать. Гномы не выйдут из-под земли, а эльфы не пожелают вмешиваться. Они ненавидят людей, но торгуют с ними и даже, возможно, в чем-то сотрудничают. Странные отношения… И от рабства за столько времени никто даже не пытался избавиться.

— Глау, – окликнула парня Рия, и он остановился, бросив на нее вопросительный взгляд. – А бывали восстания против людей, не знаешь?

Эльф пожал плечами.

— У нас точно нет, – просто ответил он, подхватывая ее под локоть. – Может, среди людей против богатых. Мы не вмешиваемся в их дела. Гномы тоже не бунтовали, они вообще чаще всего выходят на поверхность только ради торговли. Тролли не любят сражаться… Это орки достаточно кровожадны для бунтов, но люди и почти не берут в рабство. И орки не переносят холод.

— О, – Рия дернула плечом и неловко улыбнулась, – понятно.

— Мы живем так, как живем, – негромко произнес Глау. – Мы ненавидим изменения, Рия, и поэтому ничего не предпринимаем.

— Но это плохо, – вырвалось у девушки. – Это ведь…

— Плохо, – как-то тоскливо согласился эльф. – Но… мы все равно ничего не делаем. Мы или умираем, или раз за разом возвращаемся домой. Из рабства или нет… Оно почти никак на нас не влияет. Это жуткий мир, Рия.

Она резко остановилась, выдергивая руку, и Глау удивленно обернулся.

— Что?..

— Почему ты так говоришь?

— Как?

— Так! – Рия потерла лоб, не зная, куда деть глаза. – Просто это… печально, Глау. И страшно! Вы знаете, что ваш мир плох, но ничего не пытаетесь предпринять. Вы знаете, что он может в любой момент погибнуть, но не пытаетесь спастись. Почему?

— Потому что нам этого не нужно? – предположил парень и подошел к ней вплотную, наклонился, касаясь лбом ее лба. – Мы ненавидим перемены, Рия. И мы ничего не сделаем, пока не подвернется возможность. Если нам скажут, что вот, мир можно спасти, кого-то убив, кто-нибудь пойдет и убьет этого некто. Но пока нет четких планов, никто и пальцем не пошевелит.