Теорема Столыпина

Однако я из осторожности, возможно, чрезмерной, предпочитаю считать, что реформа масштабно не изменила ситуацию в зерновом хозяйстве и не склонен прямо связывать рекордные урожаи предвоенного пятилетия с реформой — прошло слишком мало времени. Источники показывают, что на приведение в порядок земли, истощенной в общине или аренде, у единоличников часто уходил не один год.

Вместе с тем нарастающие крещендо позитивные перемены практически во всех отраслях сельского хозяйства, в том числе и в таких доходных, как молочное дело, свиноводство, птицеводство, овощеводство — бесспорны.

Аграрная статистика и статистика перевозок дают картину поступательного развития практически всех компонентов аграрного производства и ясно говорят о прогрессирующем процессе его интенсификации.

Приводить здесь подробные данные я считаю излишним, поскольку в общем они хорошо известны³²⁷.

Однако отметим рост посевной площади, особенно в Предкавказье, Сибири и Степном крае — в 1,4, 1,6 и 2,4 раза соответственно. Не случайно, именно эти регионы сыграют важную роль в поставках сельхозпродукции в годы Первой Мировой войны.

Стабильно росло зерновое производство. В 1911–1913 гг. средние суммарные урожаи главных хлебов в 72 губерниях в сравнении с 1896–1900 гг. выросли на 42,4 % (ржи — на 17,5, овса — на 31,3, пшеницы — на 74,0, ячменя — на 91,9 %). То есть сборы главных крестьянских хлебов (серых) — ржи и овса растут менее интенсивно, чем более дорогих красных — пшеницы и ячменя. А поскольку урожайная статистика занижала сборы, то на деле урожаи, несомненно, были еще выше.

При этом за указанный период заметно, на 42,5 %, увеличились объемы главных хлебов, остававшихся в стране после экспорта. Для пшеницы остаток почти удвоился (рост на 90,8 %), что, несомненно, говорит о росте потребления населением белого хлеба.

Другими словами, внутренний сельскохозяйственный рынок по-прежнему увеличивался — в связи с продолжавшейся индустриализацией и новым промышленным подъемом 1909–1913 гг. Рост цен на мировом аграрном рынке также позитивно отразился на русском сельском хозяйстве, заметно повысив ценность урожая.

Одновременно продолжалась начавшаяся еще в XIX в. стихийная интенсификация, что, в частности, выразилось в росте посевных, урожайности и сборов практически всех культур, в том числе трудоемких и технических — льна, конопли, табака, картофеля, подсолнечника, свекловицы, и др., причем не только у помещиков, но и у крестьян. В частности, источники особо отмечают быстрый рост именно крестьянских посевов свекловицы. Как известно, для множества хозяйств сахаропроизводящего региона сахарная свекла стала мощным подспорьем и источником приличного заработка.

Заметно выросло травосеяние, причем и в районах, которые ранее его почти не практиковали³²⁸. Сборы картофеля в 1911–1913 гг. выросли более, чем на треть от уровня 1901–1905 гг. и на 44 % в сравнении с 1896–1900 гг.³²⁹

Характерно, что значительный подъем сельского хозяйства не закончился и в годы войны.

Отдельного внимания заслуживает положение животноводства.

С одной стороны, в стране наблюдался «хронический кризис животноводства», как его именовала советская историография, т. е. заметное сокращение численности скота — прежде всего, крупного рогатого и овец — в сравнении с периодом 1880–1900 гг. С другой стороны, в начале XX в. по производству мяса Россия занимала 1-е место в Европе и 2-е в мире (после США).

В реальности в Европейской России происходил кризис экстенсивного скотоводства (подобный тому, который наблюдался до 1906 г. в крестьянском земледелии из-за уменьшения площади наделов), и переход к интенсивным его формам. При этом в Азиатской России картина была противоположной — там на 100 жителей приходилось 80–110 голов крупного рогатого скота и 200–800 мелкого.

Как известно, после реформы 1861 г. началась усиленная распашка пастбищ и сенокосных угодий под зерновые, что не могло не повлечь сокращения численности скота, в первую очередь крестьянского[191]. Эта ситуация усугублялась «разлившимся по всей России в 70-х и 80-х годах чумным пожарищем и вообще значительным распространением разного рода эпизоотий»³³⁰, периодически вспыхивавших в отдельных районах.

К началу XX в. уменьшение кормовой площади вызвало перестройку экстенсивного уклада нагульного скотоводства. На первый план стало выдвигаться скотоводство «рационалистическое и квалифицированное», т. е. научно организованное.

Началась интенсификация скотоводства, все шире распространялись самые продуктивные и экономически выгодные его направления.

В сфере крупного скотоводства ими были молочное и скороспелое мясное, в свиноводстве — скороспелое (беконное), в овцеводстве — мясошерстное. Этот процесс во многом был порожден реформой, позволявшей крестьянам достаточно быстро добиться позитивных результатов.

Источники отмечают, что картина развития животноводства по регионам была очень пестрой. При этом численность крупного рогатого скота по Империи за 1904–1913 гг. выросла на 5,9 %, а свиней за 1909–1913 гг. — на 12,5 %.³³¹