Теорема Столыпина

Выводы

Время подводить итоги.

В книге «20 лет до Великой войны» есть два заключения общим объемом в 3,5 печатных листа — одно касается специально аграрной реформы[210], другое имеет более широкий контекст[211].

Понятно, что я не намерен воспроизводить их периодами в выводах по данной работе. Те, кого она заинтересовала, найдут время прочесть их. Однако кое-что неизбежно придется повторить.

Начну с того, что полученные моими коллегами-единомышленниками и мной научные результаты демонстрируют явную несостоятельность ряда ключевых положений парадигмы кризиса и обнищания населения страны после 1861 г.

Суммируя имеющуюся у нас информацию, можно уверенно утверждать, что пессимистический взгляд на социально-экономическое развитие России в конце XIX — начале XX вв. и упорные попытки представить «бедственное положение народных масс» главным фактором революции 1917 г. несостоятельны.

Это, однако, не означает, что все имеющиеся свидетельства тяжелого положения части крестьян — даже с учетом «семантической инфляции» — неверны и их следует игнорировать. Нет, но они должны оцениваться не с точки зрения НХК, а с учетом происходящей в стране модернизации.

Какими видятся промежуточные итоги аграрных преобразований Столыпина летом 1914 года? Я настаиваю на термине «промежуточные» применительно к аграрной реформе 1906–1916 гг., которая не закончилась не только с гибелью Петра Аркадьевича в 1911 г., но и с началом Первой Мировой войны, — ее ликвидировало Временное правительство.

Прежде всего мы должны ясно понимать, что по своему размаху аграрные преобразования Столыпина не имели аналогов в мировой истории. Конечно, жители США по Гомстед-акту получили больше земли, чем было обустроено в России в 1906–1916 гг., однако этот закон и действовал не 10 лет, а более ста — с 1862 г. до конца XX в. При этом ясно, что проводить землеустройство в давно населенной местности с огромной чересполосицей и дальноземельем, как это было в Европейской России и даже в Сибири, несравненно сложнее, чем нарезать участки в пустой прерии.

Уникальность реформы Столыпина — и не только территориальная — была понятна уже непредвзятым современникам, таким, например, как германские профессора Аухаген и Вит-Кнутсен, как французский экономист Тэри.

В частности, Вит-Кнутсен, опубликовавший в 1913 г. монографию о реформе, писал, что каждый непредубежденный человек, понявший суть преобразований, «не может не вынести впечатления, что мы тут стоим перед глубоко задуманной земельной реформой, с широким размахом проводимой в жизнь. Более того: следует признать, что изданные после 1905 г. русские аграрные законы не имеют себе равных во всемирной аграрной истории как по принципиальной важности их, так и по ходу их осуществления… Мы имеем дело с решительным, коренным поворотом к лучшему в истории русского сельского хозяйства. Громадные же размеры русского колосса и более, его способность к развитию, заставляют думать, что тут началась постепенная передвижка центра тяжести европейской хозяйственной жизни к востоку»⁴³⁶.

Так, Эдмон Тэри писал, что поскольку экономические успехи страны выражаются ростом ее производства, то статистика «неоспоримо доказывает, что, несмотря на на неудачную войну 1904 г. и политические волнения 1905 г., российское сельское хозяйство развивается быстрыми темпами уже в течение десяти лет, особенно после вступления в силу» указа 9 ноября 1906 г.

«Эта великая реформа 1906 г., снискавшая славу царю Николаю II, Столыпину и его главным сотрудникам… будет завершена только через 10–15 лет, но ее проведение сразу же породило на всей территории империи надежду на лучшее будущее и вследствие этого стремление трудиться, которое все больше теряли крестьяне, принадлежавшие общине.

Указы, относящиеся к новому землеустройству, развитие сельскохозяйственного кредита и инфраструктуры, и 6200 км железных дорог, введенных в эксплуатацию в 1907–1912 гг., очевидно, способствовали подъему села в России, но основным фактором этой эволюции была сама аграрная реформа, ибо именно она являлась настоящей точкой отсчета. Мы видели в ходе нашего обследования, что в последние годы качество жизни русских крестьян серьезно улучшилось»⁴³⁷.

Не только иностранцы, но и наши соотечественники, которым по-настоящему были дороги российские крестьяне, высказывали сходным образом. Выше приводилась мысль А. В. Чаянова о том, что «крестьянская Россия сдвинулась с мертвой точки векового застоя, голодовок и темноты народной и делает первые шаги к общенародному благополучию».