Теория бесконечных обезьян

Нервный, глухой, зыбучий смех. Затягивает, как черное нутро сумки. Режет, как полумесяц улыбки. Люди… даже врачи… они разве так? Так – только ненастоящие злодеи, например Нэйтиль, королева Красных пиратов из игры. Нэйтиль, Нэйтиль… и на бейджике у доктора Н. О. Н. О., сливающееся из-за маленьких точек в огромное НО. Доктор НО, бьющая по нервам. Вдох. Выдох.

– Алиса, идей никто ни у кого не крал. – Чирк-чирк, доктор выводит что-то в блокноте. – Просто она начала писать, а вы – создавать острова Четырех Мастей. Просто это роман про офисную мышку из гейм-девелопмента. Мышка жила скучной жизнью и все пропадала в этих своих компьютерных играх, в дрочилове… – Взгляд на заднюю сторону обложки, доктор сверяется с описанием и пишет что-то свое снова. – И вот однажды игра затянула ее в удивительный мир, полный приключений, мир враждующих банд с карточными мастями вместо эмблем. А предводитель – Бубновый Туз – очень понравился главной героине, девушке по имени Элисон, но потом…

«Алиса, Алиса… я многих любил. Алиса, Алиса… я никого никогда не отпускал. А ты иди. Иди…»

– ХВАТИТ, ЗАМОЛЧИТЕ!

Зажать уши, уткнуться в колени, вдох, выдох. Рецидив, третий, теперь точно все. Воспоминаний очень много, и все тащат назад, на полупустые от заразы острова, к готическим зданиям с витражными окошками, и дальше, дальше, в дикую синюю тишину лагун. Где самые красивые на свете леса и горы, где запущенные сады Ушедших Королей и закаты не нарисуешь ни в одной графической программе, где звезды почти осязаемы – так низко висят, так часто падают. Там Даймонд. Даймонд, а это все равно что «Бубновый», Даймонд, который сделал как лучше, потому что у него откуда-то воля, откуда-то разум, откуда-то знание. И совесть.

«Алиса, милая. Пойми. Это игра. Всего лишь игра».

– Ничего нового. – Рука доктора на волосах лежит ледяным камнем. – Ничего. Она так шутит уже немало лет. Надоела, паршивка. Надоела всем, кто…

Всем, кто, и не надо договаривать. Если поднять голову – не будет у НО человеческого лица, вообще не будет лица, а будет что-то вроде снопа сплошного света, белесой маски, за которой – тьма-тьмища, слепая, холодная и уставшая. Тьма-тьмища не любит шум борьбы. Тьма-тьмища не любит тех, для кого всегда есть что-то выше. Тьма-тьмища не любит, когда кто-то видит дальше и рвет с деревьев чужие яблоки.

– Не понимаю… – почти вой.

– Постарайся. – Легкий смех.

– Вы не врач?..

Нужно посмотреть – в провалы маски, в неназванный свет. Хватит прятаться, это не поможет. Получается… но доктор все та же. Красивая молодая девушка с книжкой. Хмарь с томатным соком, хмарь, а на точеном личике – красный полумесяц с понимающе приподнятыми рожками. Вдох. Выдох.

– Кто вы? У вас на бейджике…

– НО. – Качание на стуле, туда-сюда. – Заметила? Оно всегда есть – маленькое «но». В каждой жизни. В каждой ситуации. В каждом выборе. И даже за светлым «Всем нужны хорошие миры и живые истории» тоже есть «но».

– А что это за «но»?..

– Самые разные. Например, «у всего есть цена, и однажды ты не сможешь платить». Например, «не приближайся к тому, что за гранью». Например, «ты обязательно рехнешься». Например…

Рожки полумесяца плавно ползут вниз. И превращают его в кровавую черту.

– Например, «иногда ты должен умереть за то, о чем говоришь или пишешь».

Вдох-выдох не получается.

Так не бывает, как же сразу-то не поняла? Это проверка, все – большая проверка на вменяемость, последняя. Так, наверное, со всеми, с каждым немного по-разному, «индивидуальный подход». Клиника не просто так лучшая, за лечение не просто так столько отдали. И хмарь эта, и ногти, и полумесяц, и книга. «Ты здорова, Алиса? Ты готова, Алиса? Ты не как та самая, из проекта American McGee, из темной версии сказки Кэрролла, где девчонка разгуливала по Стране Чудес с ножом и базукой? Это же Москва, тут с ножом нельзя, с базукой тем более. Давай, Алиса. Докажи».

– Я…

Почему никак? Почему не сказать, что поняла, и что почти поверила, и что аплодирует? Что доктору бы за этот спектакль конфеты, и коньяк, и…

– Я, я…

Ее берут за ворот и встряхивают. Тьма-тьмища – в чужих зрачках.

– Очнись. Ты психически здоровый человек, который месяц провел в больнице только из-за того, что она захотела написать новый роман. Ты действительно побывала на островах Четырех Мастей и… – что-то дрожит на лице, с губ – вздох, качание головой опять усталое, безнадежное. – И кое-кто разбил твое юное сердечко. Ну, не надо плакать… это все таблетки, которыми тебя тут кормили. Это скоро пройдет.

А ведь плачет, снова. Правда. Плачет – и верит. Верит себе, верит Даймонду и верит хмари. Кому еще верить?

– Вы… вы, может быть, полицейский?

– Нет.

– Архангел?

– О… вряд ли.

– А зачем вы все мне рассказали?

– Ты заслуживаешь знать, кто изменил твою жизнь. Каждый этого заслуживает.

Но жизнь изменил Даймонд. Точнее, просто взял себе. Взял – а потом бросил в белизну, утешая, увещевая, обещая: «Будет лучше. Там тебе будет лучше». А еще была она. Подводная ведьма, давшая ноги, но вместо голоса отнявшая сердце. Все-таки была.