Теория Фокса

Водитель машинально повторил адрес, кивнул и сонно уставился на дорогу, лишь время от времени зажимая большим пальцем клаксон, притормаживая на очередном перекрёстке. Он клевал носом.

«Конец смены. Повезло», — подумал Джим.

Сквозь лобовое стекло, увешанное планшетами и разнообразными перемигивающимися устройствами, дорога была едва видна. Автоматический голос без остановки бубнил адреса. Джим обернулся — сзади было темно, за ними никто не следовал. Он выдохнул и поправил громоздкие, давящие на переносицу очки без линз.

Несколько раз повернув, такси выбралось из лабиринта жилых домов и выехало на эстакаду хайвея, набирая скорость. Они неслись над крышами по всё ещё пустынному шоссе. По сторонам бесконечной светящейся полосой мелькали рекламы машин, рисовой водки и маленькой пухленькой девочки, сидящей в задумчивости рядом с лозунгом «Мечта Китая».

Сначала Джим боролся с желанием поехать сразу на вокзал, но, как бы ни давило время, оставлять столь очевидный след было опасно — водителей они наверняка будут опрашивать в первую очередь.

Такси приближалось к центру, и из дымки, как привидения, начали проступать немыслимой высоты колонны офисных зданий. Не спускаясь на землю, шоссе сквозило между ними, пролетая насквозь через клубки развязок. Вскоре ракетой, нацеленной в небо, показался шпиль русского дома, и водитель свернул с хайвея. Он молча взял деньги, так ни разу и не посмотрев назад.

Перебежав дорогу, Джим подошёл к очереди из зелёных такси, томящихся перед ещё спящим «Ритц-Карлтоном». Нового водителя его персона также мало заинтересовала, и уже через десять минут они нырнули в подземную парковку центрального вокзала.

— Покажи свою карточку, — устало потребовал человек в форме, едва Джим повернул за угол сразу при выходе из парковки.

«Патруль! О нет! — запаниковал Джим. — Надо было выйти за несколько кварталов до вокзала! Идиот!»

Они стояли в засаде за углом. Джим загнанно оглянулся, но пути назад не было.

— Покажи мне свою карточку, — уже раздражённо на шанхайском диалекте повторил патрульный.

Не поворачивая головы, Джим ещё раз огляделся по сторонам — они были почти одни. Лишь метрах в тридцати другой, в точно такой же форме ждал входящих.

«Думай. Думай быстрее. Это не полицейский, а просто какой-то помощник, дружинник. Клерк».

Сквозь бутафорские очки он видел усталые, воспалённые глаза с набухшими синяками. Перед ним стоял измотанный, больной и несчастный человек, застрявший на осточертевшей ему тупиковой работе. Джим уже видел его отчаявшуюся жену, каждый вечер пилящую его от безысходности. Всё, на что ему оставалось надеяться, это ранняя пенсия.

«Пока никого нет, действуй».

— Пожалуйста, отпустите меня, я иностранец, — приспустив маску, сказал Джим на ломаном пекинском диалекте, чтобы походить на корпоративного лаовая, одного из иностранцев, которых западные компании массово засылали сюда работать. — Завтра утром я лечу домой. Мне нужно лишь забрать семью. Пожалуйста, отпустите меня!

Глаза патрульного расширились, рукой он потянулся к рации на поясе. Краем глаза Джим следил за его напарником, занятым парой беспокойных уйгуров с целой телегой замызганных сумок.

— Пожалуйста, — Джим взялся за рукав дружинника, и тот, заморгав, уставился на золотой слиток в своей руке.

Слиток тускло поблескивал. Джим заговорил быстрым шепотом, на ходу подыскивая слова и просчитывая варианты:

— Это золото, почти триста тысяч юаней.

«Это две или три его годовых зарплаты. Нас никто не видел, так что он может взять золото и завтра выйти на пенсию, к радости жены. Если же он поднимет тревогу, то всё, что он получит, это похлопывание по плечу. Ну и, может быть, грамоту… И ад дома, когда узнает жена. Шансы на моей стороне».

— Пожалуйста, отпустите. Это чистое золото. Никто нас не видит. Я просто лаовай.

Патрульный вдруг изменился в лице, его глаза забегали, и он оглянулся назад. По-видимому, его расчёты привели к аналогичному результату. Как только патрульный начал колебаться, Джим перехватил инициативу.

— Спасибо! — шёпотом сказал он, нацепил маску и двинулся вперёд по лестнице, на каждой ступеньке ожидая окрика сзади… Кровь стучала в висках.

«Не побежать… Не сорваться…» — приказывал себе Джим.

Уже почти наверху. Вот, вот уже она, спасительная ступенька, за которой начинается привокзальная площадь. Уже виднелись часы на крыше и очередь, исчезающая внутри вокзала. Оставалось лишь перешагнуть порог и…

Сзади раздался резкий крик и шум толкотни. Сердце замерло, и Джим в ужасе обернулся.

Уйгуры пытались поймать вырвавшийся чемодан, катившийся вниз по лестнице. Патрульный смотрел в стену. До Джима никому не было дела.