Теория Фокса

Чуть погодя Джим встал и последовал за ней, с каждым шагом сокращая дистанцию. Подойдя к массивным парковым воротам, они почти поравнялись, пробиваясь через поток шумных туристов, с увлечением жующих жареных кальмаров на палочках. Сразу за воротами шум остался позади, и скоро Джим следовал за ней в полном одиночестве. Они свернули в небольшой переулок и через несколько кварталов очутились перед обветшалой кирпичной стеной небольшого двухэтажного дома, построенного ещё до коммунистической эры. Она плавно толкнула узкую, почти незаметную с улицы дверь и, не говоря ни слова, жестом пригласила его войти. Джим благодарно кивнул, наклонил голову и вошёл, очутившись в крохотном внутреннем садике. Также безмолвно она рукой указала на круглый столик в углу сада и исчезла внутри дома. Пятью шагами он пересёк сад и неловко устроился на скрипящем стуле. Из маленького пруда у стены, беззвучно то раскрывая, то закрывая высунутый из воды рот, за ним наблюдала белая рыба с красными отметинами на спине.

Он снял маску с капюшоном и посмотрел на таймер.

0 дней, 2 часа, 17 минут.

Высокая, сухая фигура появилась в дверном проёме. В мягких тапочках, с чайником и двумя плоскими чашечками на подносе он беззвучно подошёл к столику.

Джим наблюдал, пока он, не говоря ни слова, нетвёрдыми руками разливал чай. Открытое лицо, всё в глубоких морщинах, напоминало высохшее яблоко. Он пододвинул Джиму чашку и внезапно посмотрел на него в упор.

«И правда… Неужели так бывает? — оцепенел Джим. — Дна нет!»

Они сидели напротив, разглядывая друг друга. Сделав несколько глотков, Джим всё же собрался с силами и решился начать первым.

— Нам повезло, что погода такая мягкая. Наверное, это последние тёплые дни.

— Возможно, вы правы, — вежливо ответил старик и отхлебнул из чашечки. — Ваш китайский очень хорош. Где вы учились?

— Вы мне льстите. Я едва могу связать два слова. Немного учил в университете, — ответил Джим, как этого требовал протокол, и посмотрел на таймер.

0 дней, 2 часа, 13 минут.

«К чёрту хорошие манеры!» — подумал он и вызывающе посмотрел старику прямо в глаза.

— Я Джим.

— Я Ли. Что привело тебя сюда? — собеседник мгновенно перешёл на «ты».

— Знание… Мне нужно знание.

— И как ты меня нашёл?

— Практически случайно.

— Очень интересно… — сказал Ли, рукой прикрывая ровные, коричневые от никотина зубы, как бы борясь с зевотой. — Джим, в эту дверь не заходят случайно. Если хочешь, чтобы я был открыт с тобой, тебе придётся открыться мне.

Джим поспешно закивал. Он начал говорить скороговоркой. Ощущение исчезающего времени обжигало его изнутри.

— Мы думаем, что ты — Планк.

— Мы, это кто?

— Я и мой учитель. Мы ищем Планков. Людей с истинным пониманием.

— Хм. И почему вы думаете, что я один из них?

Джим не мог отвести глаз с таймера.

0 дней, 2 часа, 09 минут.

— Ты подпадаешь под параметры.

— Например?

— Ты избегаешь внимания.

— Ну, в этом мире нет недостатка в интровертах.

— Это так. Но в экстренных ситуациях ты всё же появляешься на поверхности.

— И что же это были за ситуации?

— Восстание Тяньаньмэнь. Это было твоё последнее появление. Ты консультировал Дэн Сяопина. Мы нашли целых два эпизода, в которых ты принимал участие. Под вымышленным именем, разумеется.

— Что-нибудь ещё? — он постучал пальцем по нижней губе.

— Ты искатель настоящих ценностей, — сказал Джим.

— А это как?

— Этот мир полон имитаторов, иллюзий, обманов и паразитов. Так устроена природа. Но, приложив некоторое усилие, многих из них можно избежать. Чем и занимаются искатели настоящих ценностей. Они роются глубоко в сути вещей и отбрасывают подделки.

— Докопаться до сути, говоришь… Понять, что важно… — едва уловимо усмехнулся он. — Ну, продолжай. И как же ты их находишь?

Джима бросило в жар. Ли же был спокоен.

«Убийственно спокоен, как эта рыба в пруду».

— У них есть собственное мнение, — ответил Джим.

— А это как?

— Многие вещи ценны лишь тем, что их считает ценными кто-то другой. Как картины Рембрандта. Когда-то давно кто-то первый заплатил за них деньги. И теперь толпа слепо идёт вслед. И действительно, если это не настоящее искусство, разве бы оно стоило таких денег? Разве считали бы столько людей эти картины ценными? Собирали бы выставки столько посетителей? Толпа собирается вокруг рембрандтов, полагаясь на мнение других. Это не собственное мнение, это мнение толпы.

— Хм-м. Толпа, говоришь? Ну, и как ты их находишь, этих своих искателей?

— Надо смотреть на скрытые сигналы. Например, отношение к роскоши. Планк избегает фальшивой роскоши.

— Фальшивой? — он повёл бровью.

— Роскошь, к которой стремятся лишь потому, что окружающие считают её желанной. Роскошь, которая повышает социальный статус, и только. Другими словами — рембрандты.

— Ну и как же отличить настоящую роскошь от фальшивой?

0 дней, 2 часа, 04 минуты.

«Почему? Почему он задаёт так много случайных вопросов? Вдруг он не Планк?.. — от одной мысли Джима обожгло как огнём. — Нет, должен быть! Он просто хочет убедиться… Ведёт разведку… Проверяет меня».