Теория Фокса

Уже через минуту, смешавшись с толпой, он пробирался через турникеты. Внизу бесконечными длинными рядами лежали скоростные поезда. Джим бежал сквозь хаос зала посадки, пока, наконец, не нашёл шестичасовый экспресс на Пекин. Быстрым шагом он спустился по эскалатору и очутился на перроне. Толпа уже почти вся растворилась, лишь опаздывающие неслись с чемоданами да перед дверями вагонов, сжавшись на холодном ветру, небольшие группки торопливо докуривали.

Заскочив внутрь, Джим нашёл своё место и сразу же отвернулся к тёмному стеклу, с головой закутавшись в куртку, притворившись спящим. В вагоне стоял аромат лапши быстрого приготовления, табачного дыма и специй — где-то впереди увлечённо и шумно ели.

Раздался сигнал, и двери захлопнулись.

0 дней, 5 часов, 1 минута.

До Нанкина был почти час пути. Пока поезд бесшумно набирал скорость, скользя через бесконечные ряды жилых башен с верхушками, скрывающимися где-то высоко в ноябрьском смоге, Джим ещё раз проверил телефон. Его вместе с очками передал ему капитан. Он же сунул ему пачку красных денежных знаков с председателем Мао, многозначительно смотрящим на что-то вдали, видимое ему одному.

Сигнал был сильным и устойчивым, синяя надпись China Mobile в углу экрана подействовала на Джима успокаивающе, и он выключил телефон, чтобы не тратить заряд. Немного переведя дыхание, прикрывшись курткой, он открыл папку и, стараясь не шелестеть бумагой, в который раз стал перебирать дело Ли, выискивая упущенные зацепки.

Как оказалось, Чарли всё это время тайно изучал Ли. Как и у любого коллекционера, у Чарли была мечта заполучить наиболее редкий, желанный и ценный экземпляр. Ли — единственный когда-либо обнаруженный китайский Планк — был бы вершиной коллекции любого синтезатора. В своих руках Джим держал всё, что было собрано на него за последние сорок лет. Всё это уместилось в одну тонкую папку.

Ли и правда был неуловим. Если до конца восьмидесятых отрывочные, косвенные следы ещё изредка появлялись на поверхности, то затем пропали и они. Единственное, что напоминало о Ли, была его сестра, ставшая местной знаменитостью: газеты Нанкина регулярно публиковали трогательную историю её привязанности к погибшей дочери. Каждую субботу в парке она ждала её. Это был единственный мостик, ведущий к Ли.

Время от времени Джим приподнимал голову, но в окне лишь беспрерывно мелькал серый калейдоскоп однотипных небоскребов, фабрик и ТЭЦ. Его сосед достал прозрачный термос, отвинтил крышку и наполнил её чаем — в воздухе разнёсся тонкий, сладкий аромат. Вагон беззвучно летел по бесконечной эстакаде, кресла качались в такт.

Сам того не заметив, Джим прикрыл глаза и вдруг погрузился в забытьё… Свернувшись в кресле, он прижал колени, обхватив их руками…

Он закричал, когда сосед не выпил ещё и половины крышки. Подскочив, он схватился за подлокотники, тяжело дыша ртом. Сердце стучало, даже под маской проступала гримаса ужаса и отчаяния. Несколько секунд он сидел, дрожа, уставившись перед собой, затем в ужасе посмотрел на часы и вскочил, пытаясь разглядеть на мониторе следующую станцию. Сосед, отклонившись в сторону, с опаской наблюдал за ним. Наконец совладав с собой, Джим снова уткнулся в угол и до самого Нанкина уже не двигался.

Выскочив из вокзала, Джим замер. Перед ним раскинулись озёра и покрытые лесом холмы, подёрнутые розовым предрассветным туманом. Не в силах сдвинуться с места, он смотрел на этот осколок природы, зажатый в тисках цивилизации. Это был тот самый парк, в котором сестра Ли ждала свою дочь.

«Вперёд!»

0 дней, 4 часа, 05 минут.

Парк уже был полон людей. Одни занимались тай-чи, другие играли в шахматы. Метнувшись зигзагом из одной стороны в другую, Джим скоро нашёл место, столь знакомое по газетным фотографиям, — бордюрный камень углом врезался в гладь озера.

Прямо на холодном камне, в стороне от людей сидела женщина в истрёпанной, некогда синей шляпке с полями. Лицо было отрешённым, как если бы оно было проекцией из какой-то параллельной Вселенной. Глаза её были закрыты, и лишь колебания иссохших цветов лотоса за её спиной напоминали о ходе времени.

«Она!» Джим почувствовал, как кровь прилила к его лицу.

Сняв очки, он присел невдалеке, время от времени поглядывая на неё. В какой-то момент она, словно почувствовав на себе взгляд, искоса посмотрела в его сторону, едва уловимо, не поднимая глаз. Затем поднялась и размеренными, короткими шагами направилась в сторону ворот. Никто не посмотрел на неё, и только шахматист под деревом напротив проводил её фигуру задумчивым, отсутствующим взглядом.