Теория языка. Вводный курс

друга. Но в чем)то они антагонисты; у каждого свои интере) сы, за каждым стоит свой опыт, свое видение мира. В значи) тельной степени противоположны и механизмы их речевой

деятельности: говорящий идет от содержания (замысла) к

форме, а слушающий — от воспринимаемой формы к содер) жанию, к смыслу (хотя, по сути, его действия также актив) ны: он пытается «забежать вперед», угадать мысль). Говоря) щий живет в мире синонимии: ему нужно из функционально

близких средств выражения выбрать самое подходящее. Для

слушающего же первостепенная проблема — это омонимия: он должен отбраковать все неподходящие значения и выбрать

одно, единственно верное...

Отсюда следует, в частности, что, анализируя готовый

текст (будь то реплика случайного прохожего на улице или

целое литературное произведение), мы всегда должны зада) ваться вопросом: а что, собственно, хотел сказать говорящий?

Ведь он мог иметь в виду одно, а произнести (или написать) совершенно иное. Вспомним, как комментировал Малыш из

сказки А. Линдгрен о Малыше и Карлсоне свою нелюбовь к

цветной капусте: «Вы же сами прекрасно понимаете, что, когда я говорю: «Лучше умереть, чем есть капусту», я хочу

сказать: «Нет, спасибо»... Но взрослый человек говорит н е

т о , ч т о д у м а е т, не только тогда, когда хочет ввести со) беседника в заблуждение (т.е. лжет) или же когда, соблюдая

правила этикета, боится его обидеть, напугать и т.п. Чело) век может посредством текста выразить нечто «совершенно

иное» по сравнению с тем, что буквально означает данный

текст, и делает это потому, что так велит ему язык. Точнее

сказать, правила языка п о з в о л я ю т преобразовать текст

«до неузнаваемости» и при этом рассчитывать на то, что слу) шающий правильно все воспримет и поймет.

278

Вот простой пример, диалог в учреждении:

— А где Петров?

— Сейчас придет.

За внешней обыденностью и незамысловатостью этих фраз

можно усмотреть целый комплекс неправильностей или стран) ностей. В самом деле: спрашивающего интересует Петров, ко) торого нет на месте. При этом вопрос задается в «пространствен) ном» плане: «А г д е Петров?» Ответ же дается во временном

плане: «С е й ч а с придет». По существу же подразумевается

вообще п р и ч и н а («П о ч е м у Петрова нет на месте?»). Если

бы попытаться «восстановить» данный диалог с максималь) ной полнотой, то он выглядел бы примерно так:

— Петров должен быть на месте. На месте его нет. (Я не) доволен.) В чем дело?

— Да, его нет. Он куда)то вышел. Но это не страшно (не

сердитесь), он скоро будет здесь.

Другой пример. Разговаривают две женщины.

— У вас дети есть?

— Нет, я не замужем.

Конечно, вторая женщина могла бы ответить просто «Нет»

(ее ведь никто не спрашивал о замужестве!). Но она хочет, с

одной стороны, «оправдать» свою бездетность (видимо, воз) раст ее предполагал бы уже наличие детей), а с другой стороны, не упускает случая подчеркнуть свои моральные принципы («Я

считаю, что детей можно иметь только в браке, а я не замужем, поэтому...» и т.д.). Можно сказать, что слушающий здесь «уви) дел» в вопросе больше, чем в него вложил говорящий.

Получается, что отдельные, сами собой подразумевающи) еся фрагменты текста — слова и даже предложения — в речи

иногда опускаются; другие же фрагменты могут принимать

«не свое» значение или иную, измененную форму. Подобные

сокращения и преобразования, «вынесение за скобки» части

текста совершенно естественны для диалогической речи.

Здесь действительно может встречаться всё: недомолвки и

перифразы (т.е. не прямые, описательные наименования), игра словами и литературные ассоциации... И все это, разу) меется, добавляет свою долю сложности в функционирова) 279

ние и без того сложного механизма языка. Но человек овла) девает этим непростым механизмом, привыкает и к допол) нительным сложностям диалогического общения, привыка) ет настолько, что вообще почти не замечает в своей жизни

языка — того удивительного феномена, который и сделал его

Человеком. Долг же филолога — постоянно об этом помнить

и напоминать нефилологам, поэтому уместно привести здесь

строки из стихотворения Давида Самойлова:

Люблю обычные слова,

Как неизведанные страны.

Они понятны лишь сперва,

Потом значенья их туманны.

Их протирают, как стекло,

И в этом наше ремесло.

ЗАДАЧИ И УПРАЖНЕНИЯ

1.

Попытайтесь определить, по каким причинам — внутриязы) ковым или внеязыковым — появились в современном рус) ском языке следующие слова.

Плейер, слайд, автоответчик, подписант, СНГ, СПИД, тусов) ка.

2.

В современной русской речи можно встретить формы учителя

и учители, директора и директоры, шофера и шофёры... Как

можно объяснить эту конкуренцию? Равнозначны ли данные

формы? Которая из них, по)вашему, предпочтительней?

3.

Вопрос не только по лингвистике, но и по истории: почему

среди мировых языков, принятых в Организации Объединен) ных Наций, нет немецкого или японского?

4.