Теория языка. Вводный курс

А если словосочетания менее устойчивы как целое, т.е. их

члены более свободны в своих комбинациях, — тогда как?

Например, двадцать пять, ходить в библиотеку, студенчес"

кая столовая, ткань в крупную клетку, Александр Сергее"

вич Пушкин... Можно ли их считать знаками? Они ведь тоже

несут смысл, передают информацию. Конечно, можно было

бы считать их к о м б и н а ц и я м и знаков — составляющих

их слов. Но, с другой стороны, всегда ли легко свести содер) жание данных сочетаний к значениям составляющих? По) жалуй, даже ходить в библиотеку — это не просто сумма

значений глагола xодить и предложно)падежной формы в

46

библиотеку. (Глагол ходить ведь имеет и значение ‘функцио) нировать’ (о часах) или ‘ухаживать’ (за больным, за живот) ными) и т.д., которые сразу же «отсекаются» данным кон) текстом.) Значит, свободные словосочетания можно отнести

к знакам особого рода.

Однако и целые предложения (высказывания) тоже обла) дают своим «неделимым» смыслом, не сводящимся к значе) ниям их отдельных компонентов. Более того, иногда смысл

высказывания довольно далеко отстоит от этих значений. Вот

простой пример. В квартире раздается звонок, и один член

семьи (положим, отец) говорит другому (положим, сыну):

«Слышишь, звонок». Или: «Звонят». Что это — констатация

факта: ‘кто)то, стоящий за дверью, нажимает на кнопку звон) ка’? Нет, скорее это просьба или побуждение к действию:

‘пойди, открой дверь!’ Точно так же восклицание: «Регла) мент!» на собрании или на конференции означает ‘хватит бол) тать’. Фраза «Вы выходите?» в автобусе или в троллейбусе

означает ‘дайте, пожалуйста, пройти’. Возмущенный вопрос:

«У тебя совесть есть?» вовсе не требует ответа: «Да, есть» или

«Нет, нету», — это просто укор, выражение неодобрения, осуждения каких)то поступков собеседника. И таких приме) ров в речевой деятельности человека масса. Все это означает, что высказывание (предложение) — это тоже з н а к, и в ка) ком)то смысле знак отдельный, самостоятельный, независи) мый от слова.

Некоторые ученые применительно к словосочетанию и

предложению говорят о «суперзнаках», «надзнаках» в срав) нении с типовым, нормальным знаком — словом. Такая точ) ка зрения удобна тем, что позволяет определить в языке и

«субзнаки» (или, если бы можно было так сказать, «недозна) ки», «подзнаки»). Это тоже двусторонние единицы, только

не используемые самостоятельно в качестве названий: они

употребляются лишь в составе нормальных знаков — слов.

Речь идет о значимых частях слова — м о р ф е м а х: корнях, приставках (префиксах), суффиксах, окончаниях. Скажем, в составе русского существительного перестройка можно

выделить такие части, как пере", "строй", "к", "а, и все они бу) 47

дут отвечать таким критериям знака, как двусторонность и

конвенциональность. Вот только обладают ли они свойством

преднамеренности? Ведь человек при помощи морфем не об) щается...

Таким образом, наряду с «типовыми», стандартными зна) ками — словами и фразеологизмами — мы выделяем в язы) ке суперзнаки (словосочетания и предложения) и субзнаки

(морфемы), участвующие в процессе передачи информации.

В частном случае суперзнак или субзнак может принимать

на себя функцию знака как такового. Так, предложение Вол"

га впадает вКаспийское море воспринимается нами сегодня

уже как целостное выражение со значением ‘банальность, трюизм’, а морфема "вед" может употребляться как слово со

значением ‘специалист по какому)то предмету’ (ср.: В зале

собрались толстоведы, лермонтоведыи прочие веды).

В любом случае знак — независимо от «величины» — су) ществует благодаря единству двух своих сторон: плана содер) жания и плана выражения. Порознь значение и форма ока) зываются беспомощными и бесполезными, неспособными

организовать общение.

9. Развитие языкового знака

Коль скоро общество «подписывает конвенцию», догова) ривается о форме и содержании каждого знака («как назы) вается этот предмет?» или «что означает данное слово?»), то

оно, конечно, не склонно это соглашение тотчас же менять.

Конвенция о соответствии данной формы данному значению

должна действовать по возможности дольше. И действитель) но, общество хранит верность традиции. «Мы говорим «че) ловек» и «собака», потому что до нас говорили «человек» и

«собака», — эти слова принадлежат великому швейцарско) му языковеду, основателю современной лингвистики Ферди) нанду де Соссюру.

Может быть, виною всему человеческая лень, инертность, нежелание лишних хлопот? Не только. Конечно, изменить

48

какую)то из сторон знака,

его план содержания или

план выражения, нелегко:

для этого пришлось бы в ка)

кой)то части «переписать