Теория квантовых состояний

Совсем рядом послышалось громкое откашливание. Протяжный выдох после секундной тишины. Над забором всплыло густое облако табачного дыма. Звуки были столь отчетливы, что я перестал дышать, мне казалось, что каждое мое движение не менее громко слышится на обратной стороне. Словно Евгений приблизился ко мне настолько, насколько позволяли забор и ворота. Я представил, как он пойдет сейчас в обратную сторону, мимо ворот, и увидит меня здесь, глазеющего на него ошарашенно. Я поспешно шагнул в тень забора, туда, где снег был пушистый и неутоптанный.

Под ногой предательски хрустнула трухлявая доска. Я втянул голову в плечи и посмотрел испуганно на квелое полотно ворот и верхний край металлического забора. Там все еще висело облако дыма. Висело, клубилось, постепенно расширяясь, истончаясь. Нет, вовсе оно не истончалось, только набухало, увеличивалось. Становилось все больше. Вот уже нависло оно над краем забора, надо мной, свесилось, словно вялая подушка. Я наблюдал за этим противоестественным процессом, как загипнотизированный. Инстинктивно нагибался все ниже, а облако опускалось, теснило меня, пока не ухнуло вниз разреженным сигаретным дымом.

От неожиданности я судорожно вздохнул и сглотнул. Я не курил с далекого детства. Со времен, когда с дворовыми ровесниками мы пробовали разные сигареты в твердых и мягких пачках. Тогда особенно ценились болгарские — "Родопи", "Опал" и каждый второй собирал коллекцию твердых пачек. И как тогда, в моем отрочестве, сигаретный дым немедленно проник в дыхательные пути, куда-то гораздо глубже, чем готов был я его принять, разлился там, перехватил дыхание и обжег щекоткой легкие. Из глаз брызнули слезы. Я громко закашлялся, перегнувшись пополам.

Когда я разлепил полные слез глаза и смог вдохнуть, передо мной стоял Евгений в куртке с меховым воротником и шерстяной шапочке, с сумкой-барсеткой в руке. Такая же была у него у общежития. Он не сразу узнал меня, стоял, смотрел сверху на мое копошение.

Я медленно поднялся, утирая глаза. Мысли мои в это время бились бешено. Этот дым, поведение которого противоречило ветру, законам чертовой физики. Не просто так, не сам по себе налетел он на меня. Значит, так и было задумано, такой у Азара, назвавшего себя непреложным постулатом, был план.

— Опять ты? — сказал Евгений без удивления, с обреченным каким-то смешком.

— З-здравствуйте, — ответил я.

Он стоял напротив, высокий, сутулый, загораживая выход в натянутой на лоб шерстяной шапке. Глаз его я не видел, свет ближайшего фонарного столба падал сверху из-за его спины. Пути к отступлению у меня не было, разве только назад, вдоль забора в обход дома.

Женек затянулся сигаретой, разглядывая меня без присущей ему обыкновенно агрессии.

— Давно тут? — спросил он просто.

— Нет, только что, — ответил я чересчур поспешно.

Он усмехнулся и сплюнул.

— Подслушивал?

Я посчитал что если начну отнекиваться и оправдываться, то сделаю только хуже.

— Услышал случайно самую концовку…

— Следил за нами с дядь Геной? — он не дал мне договорить.

Ну вот. Я попадал в ту самую ситуацию, которой хотел избежать. У меня не было никакого разумного объяснения, что я делаю здесь посередь ночи.

Я принялся невнятно объяснять, что назначили мне сегодня встречу по этому адресу. Евгений после этих слов покосился на черную, облезлую двухэтажную громаду с выбитыми окнами.

— И кто назначил встречу в доме под снос? — спросил он с неестественным каким-то спокойствием, глядя на меня исподлобья.

Я парировал отчаянной и абсурдной правдой:

— Члены министерской комиссии, — я замотал головой. — Понимаю, как глупо это звучит, Евгений, но я, честное слово, явился сюда по приглашению. У меня даже бумажка есть.

Я заметил, что лицо Евгения, и без того восковое, окаменело от звуков своего имени. Суетливо принялся я рыться во внутреннем кармане, ища Азарову записку, будто заключалась в ней спасительная соломинка, которая убедит немедленно собеседника в моей правоте, и спокойно разойдемся мы. Изрядно вспотев от осознания, что нету в моих внутренних карманах никакой бумажки, я вдруг вспомнил, что совал ее в портфель. Я заторопился, судорожно стал расстегивать сумку, и листать многотомное его содержимое. Наконец-то!

— Вот посмотрите, — я раскрыл перед Евгением лист, внутренне ожидая, что он окажется пустым.

Адрес старого барака красовался на нужном месте, написанный размашистым красивым почерком. Я готов был подпрыгнуть от радости.

Евгений покосился на табличку с номером, и увидел я в свете фонаря недобрый его прищур.

— Ну и как, встретились? — спросил он.

Я не сразу уловил суть его вопроса. Кроме того, во мне, после нервических поисков пригласительной бумаги, стала подниматься волна негодования. Отчего это я, взрослый человек отчитываюсь перед мальчишкой, студентом.

— Ошиблись адресом, видимо, — я шмыгнул носом, — Евгений, я, наверное, пойду. В странных местах мы с вами встречаемся…

— А тя как зовут? — перебил он. — Дядь Гена говорил сегодня утром, но я не запомнил.