Теория литературы. Проблемы и результаты

Женетт предлагает разграничивать не литературу и нелитературу (вне-литературу), а центр и периферию литературы. Такая концепция, по-видимому, восходит к Юрию Тынянову, к его понятию литературного факта. Тынянов предлагал выделять для каждой историко-литературной ситуации, с одной стороны, доминантные тексты, жанры, формы творчества, признаваемые образцом литературности (например, высокие жанры для классицизма), – а с другой стороны, те, что находятся на периферии литературы и относятся к «быту» (см. ниже, § 10). Тыняновская концепция была динамической и допускала взаимообратимость центра и периферии в ходе литературной революции: центральные жанры дискредитируются и «съезжают на периферию», а полулитературные или даже вовсе не литературные формы захватывают доминантное, центральное положение, продуктивные жанры становятся непродуктивными и наоборот: «В эпоху разложения какого-нибудь жанра – он из центра перемещается в периферию, а на его место из мелочей литературы, из ее задворков и низин вплывает в центр новое явление»[62]. В отличие от такой радикально динамической теории, концепция Женетта более статична и предполагает, что центр литературы незыблем, а изменчива лишь периферия – причем эта незыблемость и изменчивость не определяются художественным качеством текстов. Теория Тынянова описывала процесс постоянной переоценки текстов и жанров (почти «переоценки ценностей» по Ницше), а для Женетта, можно сказать, существуют вечные, неревизуемые ценности – правда, не эстетические.

Согласно его теории, центральное ядро литературы образует некоторое количество текстов, которые всегда будут признаваться литературными, независимо от нашего ценностного отношения к ним; а ее периферию – другое множество текстов, которые становятся или перестают быть литературными в зависимости от обстоятельств. Тексты первого рода принадлежат к литературе потому, что воспроизводят определенные устойчивые литературные формы: например, относятся к определенным жанрам или просто написаны в стихах. Такая неизменная, постоянная форма литературности называется у Женетта конститутивной, или эссенциальной (литературность по сущности). Если текст написан в форме сонета – пусть даже с ошибками, лишь бы они не мешали опознавать его как сонет, – он обязательно принадлежит к литературе. Это не зависит от его содержания (темы): в форме сонета можно изложить признание в любви, или научную идею, или политический призыв, или даже кулинарный рецепт (так один из персонажей драмы Ростана «Сирано де Бержерак» переложил в стихи рецепт миндального печенья). И это не зависит от его художественного качества – плохая литература тоже является литературой, и подавляющее большинство стихотворений – плохие, что не мешает им принадлежать к художественной литературе: «Самая скверная картина, самая неудачная соната, самый плохой сонет принадлежит тем не менее к живописи, музыке и поэзии…»[63] Фразы типа «стихи такого-то – не поэзия» лишь отчасти соответствуют реальному положению дел: с одной стороны, подобные оценки нередко пересматриваются, а с другой стороны, по своей форме все стихотворные тексты остаются принадлежащими к литературе, может меняться лишь их иерархическое место.

Что же касается литературной периферии, то по Женетту она, вообще говоря, не хуже и не лучше центра, и между ними не бывает динамических напряжений и переворотов. Периферию образуют всевозможные тексты, которые обычно относятся к нелитературным жанрам, но в определенных обстоятельствах могут причисляться к литературе. Женетт приводит в пример некоторые произведения историографии: действительно, книги Геродота, Мишле или Карамзина сегодня часто читаются как художественная словесность, в их изложении есть некоторые качества, которые интересны нам не меньше, чем историко-фактическое содержание. Другим примером могут служить упоминавшиеся еще Тыняновым (в статье «Литературный факт», 1924) личные письма: некоторые из них, в некоторые эпохи, перечитываются множеством посторонних людей как образцы художественной словесности, независимо от той непосредственной роли, которую они могли играть в отношениях автора и адресата. В терминах Якобсона, в них происходит перегруппировка функций: одни функции высказывания (референциальная, эмотивная, конативная и т. д.) отступают на задний план в читательском восприятии и вытесняются другой функцией – поэтической. Такая кооптация в состав литературы может захватывать целые жанры, а может применяться «в виде исключения» к отдельным текстам или даже их фрагментам; они обладают кондициональной литературностью, литературностью по обстоятельствам.

Концепция Женетта признает невозможность определить литературность по однозначному структурному критерию. Однако из этого не следует, что наука вообще должна отказаться от исследования данной проблемы: между разнородными определениями имеются специфические отношения, которые сами образуют структуру – не жестко-логическую, а мягко-эмпирическую.