Теория выигрыша

Больше всего на свете Владимиру нравилось быть дома. Но ведь нужны деньги. На няню, чтобы жена не плакала, на дом, чтобы у каждого сына была своя комната, на сад, на баню, на бильярдную, на университет, на море – много денег. Поэтому он выходил из дома в ненавистный мир.

Поэтому и сегодня вышел.

Александр Мостовой открыл ему сам.

Это была одна из его многочисленных квартир. Четырехкомнатная на Садовом кольце. Она занимала башенку на крыше дома и имела собственный лифт. Необычная квартира, круглая. Комнаты и кухня были как бы дольками пирога с окном в широкой части.

Дорогая мебель, много антиквариата, но, как всегда у Мостового, грязно. Что за человек такой неаккуратный? Волосы засаленные, перхоть.

Он встретил Владимира практически голым. На нем были только растянутые трусы «Дольче и Габбана», а когда он повернулся спиной, на трусах обнаружилась дырка. В самом центре зада.

– У вас дырка на жопе, – сказал Корнеев.

– Говно качество, – скривился Мостовой. – А еще фирма.

Они прошли в одну из долек пирога – ту, что выходила на угол Садового и проспекта. В самую шумную комнату. Она была почти пустой, только стояли два кресла из карельской березы, такой же столик, да висели по стенам картины в огромных золотых рамах. В основном, пейзажи. Еще был столик в углу – с инкрустациями и золотыми виньетками. На нем стояла маленькая скульптурка бурятского шамана с луком. На скульптурку падал свет из голого окна, и она сияла золотым светом так, что Корнеев не удержался: подошел, чтобы разглядеть.

Бурятский шаман с луком и правда был золотой. А его лук, его сумка для стрел, да и стрелы – все это было отделано разноцветными камнями. Тонкая работа. Каждый миллиметр сияет.

– Камни настоящие? – спросил Корнеев.

– Это Даши Намдаков, – брезгливо сказал Мостовой и пинком поправил вытертый шелковый ковер, такой засаленный, словно его топтали со времен Александра Македонского. – Любимый скульптор Путина. И ювелир тоже. Конечно, камни настоящие.

– Бурят? – довольный своей проницательностью, спросил Корнеев.

Мостовой не ответил. Он почесал задницу в районе дырки и уселся в кресло.

Еще немного полюбовавшись на шамана, Корнеев сел напротив.

Александр Мостовой выглядел неважно. Видимо, он сильно пил накануне, как обычно, привел пару девок, все это уже трудно было переносить в его возрасте. Но этот человек не знал удержу в развлечениях. По крайней мере, такая была информация у Корнеева.

Корнеев смотрел очень внимательно.

Сквозь пыльные бугры, обложившие щеки и глаза, проступала минувшая красота. Когда-то этот человек был красавцем. Надменные скулы, серые глаза, волосы волной ото лба. Неужели он раньше брил голову?

Корнеев поразмышлял немного.

Это был тонкий момент: он не знал ни одного человека, кто бы брил голову, имея такую шевелюру.

Еще у Мостового была латиноамериканская бородка с усиками. Это тоже новшество, судя по всему. Раньше так не носили.

Мостовой скривился, словно у него заболел зуб. Это еще больше усилило выражение брезгливой усталости, видимо, не сходящей с его лица никогда.

– Слушайте, – разлепил он губы. – Давайте побыстрее. Я сюда приехал, кстати, мне здесь неудобно. Зачем вам именно здесь приспичило встречаться?

– Я потом объясню, – сказал Корнеев.

– Знаете, еще при советской власти меня пытались завербовать ваши коллеги… Чтобы я стучал… Но они приглашали к себе, у них были явочные комнаты… У вас тоже есть явочные комнаты?

– А как же.

– Шлюх туда таскаете?

– Как можно? Осведомителей.

– Для такой ерунды занимаете ценную жилплощадь?

– Почему ерунды? Вовсе не ерунды. Иногда надо организовать слежку.

– За шпионами?

– И за шпионами. Вы думаете, шпионы не существуют на самом деле?

– И что же? Вы в окно за ними следите, что ли?

– И в окно. И за стенкой слушаем.

– Фу! Какая все-таки грязная профессия!

Корнеев поиграл желваками.

– М-да… – Мостовой помолчал, потом вздохнул. – Я два часа стоял в пробке на Рублевке. Невозможно стало ездить. Невозможно! Но я приехал. Пошел к вам навстречу. Давайте начинайте. Что вы там принесли в своем дешевом портфеле?

У Корнеева дернулся глаз, но он ничего не сказал. Наклонился над портфелем, вытащил оттуда пластиковую папку.

– Вот, Александр Витальевич, – сказал он, тихонько положив папку на колени. – Теперь у вас не получится отвертеться.

– Да что вы? Мне это говорят всю жизнь.

Теперь глаз Корнеева блеснул, как у золотого бурятского шамана.

– У нас есть заключения ученых, физиков. О том, что это дешевый плагиат, которому от силы лет пятнадцать. Есть данные наблюдений и, главное, есть статья в газете и заявление в милицию. Целый год работы. Привлечь вас можно сразу по нескольким статьям.

– У нас с вами сцена из «Золотого теленка». Вы читали? Вы вообще, читаете что-нибудь, кроме доносов? Делать вам нечего, лучше бы ваших шпионов ловили. Или взяточников, – сказал Мостовой. – А что касается заявления… Это кто же такой смелый?

– Лидия Беленькая.

На кислом пресыщенном лице Мостового впервые появилось что-то вроде любопытства.

– Может, выпьем? – спросил он.

– Я не буду, – сказал Корнеев. Он брезговал пить в этом доме.