Терновый венец

Завтрак заканчивался, все понемногу расходились. Шагнув к сестре, Морриган мягко придержала ее за локоть.

– Будь осторожна, ладно? Гляди в оба. И не оставайся надолго в одиночестве. И в Пропасть лучше вообще пока не выходи.

– Морри, перестань, – рассмеялась Клио. – Я могу за себя постоять.

– Правда? И как? Нашлешь на врагов кошмары?

– Ты же знаешь, я не могу менять чужие сны.

– Жаль, – искренне посетовала Морриган, провожая взглядом Дэмьена, который направлялся к двери. – А то я бы заказала тебе добавить перчинки в жизнь одного твердолобого, самовлюбленного, заносчивого упрямца. Подумаешь, проснулся бы пару раз в холодном поту. Ему бы только пошло на пользу.

Мордашка Клио расстроено вытянулась.

– Вы что, поссорились?

– Кто? – получилось не слишком естественно.

– Вы с Дэмьеном.

– Нет никаких «мы», – отрезала Морриган. Буркнула себе под нос – больше для себя, чем для Клио: – Подумаешь, один поцелуй.

Забыть о котором почему-то не удавалось.

– Один что? – ахнула сестренка.

– Ты не знаешь? – подозрительно спросила Морриган.

Не так давно Клио говорила, что в сновидениях, в которые по неопытности вторгается случайно или которые являются ей сами, она может отличить воспоминания от обычных причуд подсознания. Те, что основаны на прошлом человека, – реалистичнее, логичнее, детальнее, нежели сны, порожденные чистейшим воображением. Раз так, их поцелуй с Дэмьеном не должен был стать для нее новостью.

– Я учусь не подпускать к себе чужие сны.

Морриган прищурилась, уловив в голосе младшей сестры странные нотки.

– Я так понимаю, для этого была веская причина?

Клио неестественно громко хохотнула. Притихнув, смущенно потерла нос.

– Я увидела твой сон с участием Дэмьена… и поняла, что надо немедленно выстраивать границы.

– Ой, да не переживай, – небрежно махнула рукой Морриган, мгновенно поняв, о каком сне шла речь. – Мне все равно.

– А мне нет, – громким шепотом ответила Клио. – Границы нужны, в первую очередь, мне.

Рассмеявшись, Морриган оставила сестру наедине с воспоминаниями.

Развороченный фамильный склеп канувшего в Лету Высокого Дома О’Райли тонул в гуще тэны – она едва ли что-то видела в зеркалах. Но пыталась. Там, где запах полыни был ощутимее всего, забивая горечью легкие, Морриган зажигала свечу, чтобы отыскать в зеркалах сокрытое. Пришло оно в уже знакомом обличье.

Бледные, изможденные люди, лежащие штабелями. Что-то странное, полупрозрачное опутывало их руки. Они связаны и похищены? Мертвы? Их пытают?

Морриган раздраженно выдохнула – никак не могла разобрать. Попыталась извлечь из рассеянной вокруг энергии полуночную нить, однако потерпела поражение. Улыбнись ей удача, нить привела бы ее к душе, что являла эти видения. В том, что это душа, Морриган не сомневалась. Обычно ответы мира теней в зеркалах отражались лишь смутными образами, туманными знаками, но вот уже второй ответ подряд… Казалось, кто-то обращался прямо к ней.

Кто-то хотел, чтобы его услышали.

Часть II

Глава 10 Упущенные мгновения

Пусть сестра к ее теории отнеслась с изрядной долей скепсиса (впрочем, другого она от Морриган не ожидала), Клио твердо решила добиться истины. Несмотря на внешнюю и внутреннюю непохожесть, одно у них точно было общее – упорство.

Клио радовало, что Саманья вызвалась ей помочь. Поначалу их отношения развивались по схеме «врач – пациентка». Точнее, «жрица вуду и воскрешенный с ее помощью человек». Саманья регулярно интересовалась здоровьем Клио, проверяла крепость нитей ее жизни… что бы это ни значило. Однако со временем между ними проросли тонкие пока еще ростки дружбы.

Клио была совсем не против обрести такого друга. Особенно здесь, в Пропасти, где порой так остро чувствовала одиночество.

Саманья была старше на три года – совсем недавно отметила двадцатилетие. Клио восхищала ее красота, от заплетенных в тонкие косички блестящих черных волос до гладкой смуглой кожи, ее неутолимая жажда колдовских знаний и нежная любовь к отцу, бокору Ганджу. Несколько лет назад Саманья оказалась в Пропасти не потому, что она или ее отец пошли против закона и отняли чью-то жизнь. Наоборот – они втроем, вместе с Аситу, жизнь возвращали. Однако Трибунал запрещал полуночную магию, к которой относилось и вуду. А наказание за подобное колдовство – сама смерть.

Назвать их отступниками у Клио язык не поворачивался. И не только потому, что они вернули ее к жизни.

– Как ты хочешь искать отца? – мило коверкая слова – вернее, придавая им иное звучание, спросила Саманья.

Они сидели в светлой спальне жрицы, что так разительно отличалась от всегда сумрачного подвала. Клио поерзала в кресле, пока Саманья устраивалась на кровати в позе лотоса.

– Мама… Она ничего не говорила нам с Морриган об отце. Никогда ничего не рассказывала. И даже больше – отмахивалась от наших расспросов.

– Он бросил вас? – с сочувствием предположила Саманья.