Терри Пратчетт. Жизнь со сносками. Официальная биография

А может, теперь уже в стиле. Однажды, чуть позже, когда они шли по Лайбрари-сквер в Тринити-колледже, Терри отвел Колина в сторонку и – проследив, чтобы больше никто не услышал, – сказал: «Спасибо тебе, Колин. Словами не передать, как я это ценю».

* * *

И по-прежнему продолжалось творчество. А пока продолжалось творчество, продолжался и Терри Пратчетт. В 2008 году, впервые с 1986‐го, не вышло ни одного романа о Плоском мире – а ведь во многие предыдущие годы выходило по два, так что фанаты ощущали заметную депривацию. В 2009‐м Терри изо всех сил постарался компенсировать перебой в поставках, написав самый длинный роман о Плоском мире⁷.

В мае 1998 года, во время тура, посвященного «Последнему континенту», Терри ждал в аэропорту Ньюкасла рейс домой, в Саутгемптон. В своем отчете он написал: «По телевизору в зале ожидания показывали какой-то футбольный матч между людьми в красном и людьми в черно-белом. Я посмотрел минут пять – никогда в жизни не посвящал столько времени футболу. Казалось очевидным, что люди в красном разбираются в футболе лучше, но я решил никому не говорить».

Быстрая проверка выявляет, что видел Терри финал Кубка 1998 года, где «Арсенал» в красном победил «Ньюкасл» в черно-белом со счетом 2:0 благодаря голам Марка Овермарса и Николя Анелька. Так что люди в красном и правда разбирались в футболе лучше, и пятиминутный анализ Терри, основанный на многолетнем опыте категорического отказа смотреть любые спортивные соревнования, попал в точку. Может, уже тогда должно было стать ослепительно очевидно, что Терри Пратчетт – идеальный автор для 540‐страничного исследования этой игры и всего с ней связанного. Так или иначе, всего десять лет спустя он такое написал.

– Я понял! – объявил он однажды, ворвавшись утром в Часовню с торжествующим выражением на лице. – Самое важное в футболе – то, что дело не в футболе.

Это, конечно, давало Терри карт-бланш на любые вольности в романе – но тем не менее было правдой. У футбола есть своя культура, подразумевающая определенное поведение и преданность, простирающаяся далеко за пределы игры, которая якобы находится в ее центре. И это явно относится к Плоскому миру – где до сих пор, указывается в начале романа, проводится беззаконная уличная «Игра, Футбол именуемая, тако же Забава Бедняков»[84], как гласит древний мелкий шрифт⁸. И в любом случае эта книга говорит о спорте не больше, чем о профессорах Незримого Университета и самопознании свечного макальщика Натта, и отсылает к «Матчу дня» не больше, чем к «Ромео и Джульетте».

К этому времени способность Терри работать за клавиатурой оставила его полностью, но мы нашли программу распознавания речи в надежде, что, когда меня не будет рядом, он сможет хоть как-то переносить слова в компьютер. В свое время мы учили компьютеры говорить, неужели теперь не научим их слушать? Первая программа, которую мы попробовали, не продержалась и дня, прежде чем Терри в ярости ее удалил. По его словам, это было все равно что сидеть с игрушечным рулем на заднем сиденье: вертеть вертишь, но на направление движения не оказываешь ровным счетом никакого влияния. Справедливости ради, мы выбрали программу, по большей части предназначенную для хирургов, чтобы они могли делать короткие заметки, оставляя руки свободными, а не для романистов, пишущих полноценное художественное произведение об эволюции футбола в альтернативном мире. Однако, когда Терри публично пожаловался на свои мучения, с нами связался Клайв Хенсон, технический директор компании-разработчика TalkingPoint, вроде бы больше подходящей для нашей цели. Мы загрузили в программу тексты всех романов Терри и испытали как можно беспощаднее на длинных словах типа «мармелад», «гофрированное железо» и «Ветровоск» – причем с довольно воодушевляющими результатами. Мы вновь почувствовали себя истинными первопроходцами компьютерных технологий – хотя, как ни забавно, слово «pioneer» («первопроходец») программа то и дело понимала как «pie on ear» («пирог на ухе»). Но, не считая пары багов, TalkingPoint сослужила нам добрую службу и, что самое важное, позволила Терри немного дольше работать совершенно независимо⁹.

Но в основном «Незримые академики», как и все книги, начиная с «Ночной стражи», написаны под диктовку, когда Терри энергично тараторил слова, а я, как обычно, пытался угнаться за ним. Могу доложить, что в этой книге – в первый и последний раз за время моей работы в качестве личной TalkingPoint Терри – использовалась копипаста. Это было под конец романа, когда одаренный нападающий профессор Бенго Макарона заявляет, что если толпа собирается и дальше славить его традиционными хвалебными кричалками – «Макарона, Макарона лишь один, Макарона, он у нас непобедим»¹⁰, – то пусть будет так любезна включить его полное имя и список регалий, а именно: