Территория чудовищ. Путеводитель для осторожных туристов

Бой настенных часов отмеряет еще тридцать минут, и Грей решается взять дело в свои руки. Для этого требуется пройти по вагонам третьего класса, зажимая нос платком. Под ногами хрустит ореховая скорлупа, пол измазан чем-то липким. Слишком много человеческих тел в слишком тесном помещении. Пассажиры оглядывают Грея с головы до ног, но тот, проходя мимо, не удостаивается ни доброго слова, ни хотя бы намека на узнавание. В воздухе висит напряжение, и любая искорка может вызвать пожар.

На двери в следующий вагон висит табличка, на нескольких языках запрещающая пассажирам входить в эту часть поезда, но Грея она не останавливает. Помещение, в которое он попадает, вероятно, служит столовой для команды. Накрытые белыми скатертями столы тянутся через весь вагон, вдоль них стоят скамейки без спинок. Горстка членов команды старательно набивает рот и не смотрит на вошедшего, и он шагает к следующему вагону по обшитому деревом коридору, мимо закрытых дверей.

И едва возникает мысль, что механик сознательно избегает встречи с ним, как тот появляется в дальнем конце служебного, судя по всему, вагона. Алексей ловко балансировал на ненадежной приставной лестнице, но при виде Грея сразу спрыгнул.

– Я вас обыскался, – начинает Грей, подходя ближе, и оглядывается, чтобы убедиться, что никто не услышит. – Разве мы не договаривались встретиться сегодня?

– Вам нельзя здесь находиться. Кто вас впустил? – тихой скороговоркой спрашивает механик, вытирая руки грязной ветошью. – Пассажирам запрещено сюда заходить.

– Пустяки, меня никто не заметил. По правде говоря, я не видел другого способа до вас добраться…

Не дожидаясь, когда Грей закончит фразу, механик затаскивает его в кладовую и закрывает дверь. Вокруг дребезжат и сопят трубы, на сером металле скапливается влага.

– Послушайте, я должен вам сказать, что не смогу это сделать.

Грей изумленно таращится на него:

– Но мы же обо всем договорились, и вы взяли деньги. Вы должны понимать, что это значит.

– Деньги я верну, но я не могу пойти на то, что мы задумали. Слишком опасно. Особенно теперь, когда…

– Когда что?

Механик проводит рукой по лбу, оставляя масляный след.

– Возникли… сложности. После приливов.

– Да, я знаю, что поезд получил какие-то повреждения, но разве это может повлиять на наши планы? Конечно, любой человек волнуется перед началом большого дела, добиться цели всегда непросто…

– Понимаю, как вы разочарованы, доктор Грей, но я дал согласие, когда был уверен, что это ничем не грозит поезду.

– И не будет грозить. Вы же знаете, что я не стал бы рисковать жизнью других.

– Это не тот риск, на какой можно пойти.

Уклончиво, с оговорками и без малопонятных технических подробностей механик объясняет, что случилось с водопроводной системой.

– Но вы же почините ее.

– Да, но…

– И мы наберем воды, так что это не помешает нам…

– Вы не слушаете меня, доктор Грей. Мы потратим почти всю воду, пока доберемся до источника, а случится это не раньше, чем через трое суток. И даже после ремонта в системе останутся слабые места, разобраться с которыми мы сможем только в Москве.

Грей пытается сдержать раздражение, равного которому не испытывал с тех ужасных недель в Пекине, когда он тщетно бродил по кабинетам Транссибирской компании, чувствуя, как последние возможности ускользают от него. Боль в желудке обостряется, он ощущает горечь на языке. Нельзя давать волю эмоциям – врач из больницы для иностранцев был особенно настойчив в этом вопросе. «Строгие ограничения во всем: в питании, в поведении, в эмоциях – вот ключ к вашему здоровью».

– Но ведь вы, при ваших талантах, сможете что-то сделать? Я успел оценить их за несколько дней, что провел в поезде. У вас просто удивительные способности.

Он с удовлетворением замечает проблеск гордости на лице механика.

– Впрочем, – продолжает Грей, тщательно подбирая слова, – похоже, что ваша работа не всегда получает должную оценку от представителей компании.

Алексей мрачнеет:

– По-другому никогда не будет. Они понятия не имеют, что такое поезд, как осторожно нужно обращаться с ним. Они думают, что можно давить и давить, без всяких последствий.

Он умолкает и берет себя в руки.

– Мне очень жаль, но я ничего не могу поделать, – добавляет Алексей. – С нашими планами покончено.

Грей смотрит на него, а боль в желудке все усиливается. Голова кружится так, что приходится держаться за поручни. «Нет, еще ничего не кончено, – думает он. – Дело зашло слишком далеко».

Игра

Утро после приливов. Елену мучает жажда.

– Мы скоро доберемся до источника, – говорит Вэйвэй, только что вернувшаяся в складской вагон, после того как все утро до боли в спине перетаскивала фляги и ведра с водой. – Ограничения ввели лишь на этот срок. Просто ты пока не сможешь принимать ночные ванны.