Территория души. О чем молчит церковь?

Если человек призван следить за порядком и охранять спокойную жизнь граждан — это его долг. Но его можно по-разному понимать. Разыскивая и задерживая преступника — то есть, совершая то, что положено по долгу службы — можно делать это без эмоциональной окраски, с холодным разумом. Как бы, заранее простив преступника. Ведь простить — это совершенно не значит — освободить от наказания. Простить — значит не держать зла лично, и не желать мести. Но справедливое наказание должно последовать — какое кто заслужил, иначе возникнет вседозволенность и хаос. Для этого, опять же, обществом поставлены определенные люди, которым оно дало такие полномочия. Действуя в рамках государственного закона, без личных эмоций, исполнитель не несет кармической ответственности за свои действия.

Но если слуга закона начнет лично желать зла задержанному, пытаться мстить ему, всячески ущемлять того, оправдывая свои действия тем, что якобы тот «заслужил еще и не такого обращения» — то через свои эмоции этот слуга закона становится энергетическим соучастником преступлений задержанного, со всеми вытекающими из этого кармическими последствиями.

Кроме того, его собственные злые действия и мысли по отношению к задержанному человеку, так же будут иметь кармическую нагрузку. Такого слугу закона можно только пожалеть, ведь преступник один, и отвечать будет только за свои действия, а сколько подобных преступников пройдет через такого озлобленного служителя закона? И во всех их преступлениях он станет соучастником. Карма такого человека будет поистине страшной.

Надо четко разделять долг — оградить население от дальнейших преступлений субъекта, что является, несомненно, высокой целью — от простого низкого чувства мстительности, и обычной животной жестокости — желания самоутвердиться (большинство таких людей страдают от комплекса собственной неполноценности), показать свою власть в отдельновзятой комнате (ибо за пределами этой комнаты он сам — безвольная игрушка в руках вышестоящих), и безнаказанно поглумиться над беззащитным в данный момент субъектом (такого «слугу закона» никогда не встретишь геройски сражающимся «один на один» с вооруженным бандитом). Очищая общество от грязи, важно суметь самому не стать этой грязью, и это весьма непростая задача. К сожалению, этот экзамен выдерживают очень и очень немногие люди, которые, попав в число служителей закона — остались людьми.

Выше мы коснулись вопроса прощения. Как вы уже поняли — простить — это не значит оставить без наказания. Простить — то есть не держать зла, то есть быть беспристрастным, непредвзятым и объективным, исключить любые личные мотивы. Это и есть истинное прощение. Простить может только человек. Понятие прощения никак не может быть совместимо с понятием Бога, ибо Бог ни на кого не держит зла, так как у Него отсутствуют личные мотивы и низкие эмоции. Если можно так выразиться, Бог уже заранее простил всех нас. Но это никак не повлияет на неотвратимость заслуженного наказания.

А вот понятие пощады, или помилования — имеет прямое отношение к Богу. Люди путают эти понятия с понятием прощения, мешают все в одну кучу, но это разные понятия. Помилование — это именно отмена или смягчение заслуженного наказания. Бог милосерден, ибо принцип милосердия — так же является одним из важных законов жизни. Именно вследствие этого принципа сотрудники Иерархии Света и принимают на себя постоянные кармические удары вместо тех сущностей, которым они смягчают наказание. Разумеется, делается это только там, где уже наступило осознание пагубности деструктивных действий, и полноценное наказание уже не приведет к дальнейшему углублению этого осознания.

Евангельскую историю о распятом рядом с Христом разбойнике люди понимают несколько превратно. Да, Христос сказал ему, что тот будет с Ним в раю. Но что это значит? А это значит лишь то, что индивидуальность этого разбойника избежит послесмертные «муки ада» личности, которые необходимы для очищения и поднятия индивидуальности в высокие сферы. Своей крестной смертью тот уже пострадал здесь, на Земле, а главное — понял всю пагубность своего жития. У него родилась высокая мысль — о Царствии Небесном. И эта мысль позволила ему быстро преодолеть низкие сферы бытия — дала необходимый импульс для подъема. Мы об этом говорили. Не Христос взял этого человека с собой в рай — сам человек своей последней мыслью высоко оттолкнулся от Земли. Христос лишь констатировал это.