Терроризм в российском освободительном движении: идеология, этика, психология (вторая половина XIX — начало XX в.)

Причем в полемике с «искровцами» Чернов стремился использовать их же тексты. Отмечая, что «громадное зло» при столкновениях стачечников и демонстрантов с «царскими опричниками» заключается в том, что последние «не встречают должного отпора», он цитировал напечатанную в «Искре» (№ 14) статью «О демонстрациях»[344]: «А отпор психологически необходим, потому что, если его долго еще не будет, то демонстрации станут утрачивать свое воспитательное влияние на массу и приобретут в ее глазах значение опыта, доказывающего полную невозможность открытого сопротивления власти». Именно психологическая необходимость — «необходимость в интересах массового движения доказать, что революционное движение в России достаточно сильно и решительно для того, чтобы не оставить без ответа и безнаказанными таких вопиющих злодейств над рабочим народом» — привела к террористическому акту над Богдановичем, виновником златоустовской бойни, «возвращал» социал-демократам их же аргумент Чернов[345].

Соглашаясь с критиками терроризма в том, что было бы лучше, если отпор «злодеяниям правительства» дала бы сама масса, Чернов справедливо указывал, что пока это нереально. Но неготовность массы к отпору только усугубляет психологическую необходимость для террористов взять это дело на себя. Масса как бы делегирует им свое право на самозащиту, таким образом террористическая группа «может служить насущнейшим потребностям массового движения, являясь необходимым жизненным условием его нормального развития». Техническая изолированность террористов от «массовиков» означает лишь то, что террористическая организация составляет «один из отрядов общей революционной армии, отличающийся только специальным родом оружия от других отрядов... Террористический отряд по самой природе вещей так же мало обречен на "оторванность" от массы, как и любая типографская и транспортная группа»[346].

Вполне справедливо возражал Чернов и против утверждений о том, что террористическая борьба развивает в массах пассивность, привычку надеяться на внешнюю силу. Не без яда он цитировал статью Веры Засулич, опубликованную еще в первом номере «Социал-демократа» за 1890 год, когда ни о каких эсерах и подумать было нельзя: «Геройская борьба террористов, — говорит она про эпоху народовольчества — продолжала держать в возбужденном настроении значительное число мирных либеральных обывателей, отозвалась на офицерстве и глубоко волновала студенчество. Я ничуть не сомневаюсь, что за три года террора не раз бывали моменты, в которые петербургская интеллигенция — а она-то и важна — была до такой степени взволнована, что будь передовая часть рабочего класса заранее разбужена социалистической пропагандой, привыкни петербургский рабочий к мысли о силе и самостоятельном значении рабочего класса, — одним словом, будь тогда в Петербурге возможно восстание, которое выставило бы на своем знамени требование свободы и созвание народных представителей, петербургское общество отлично выполнило бы свою роль». Т.е., делал логичный вывод Чернов, беда террористов эпохи «Народной воли» заключалась в отсутствии поддержки в массовом рабочем движении, которая, прибавлял он, «теперь уже есть и растет с каждым днем»[347].

Он обвинял «искровцев» в клевете на русский рабочий класс, который, по их утверждениям, не способен понять смысла террористической борьбы и будет ждать освобождения от Боевой организации, пассивно наблюдая за единоборством террористов и правительства. Напротив, утверждал Чернов, указывая на террористический акт над уфимским губернатором, «исход из потребностей массового движения, он будет понят борющимся пролетариатом и, отвечая осознанной психологической необходимостью дать отпор врагу, он поднимет революционную энергию рабочей массы»[348].

Слабость «искровской» позиции в полемике с эсерами по вопросу о терроризме заключалась в том, что, призывая, к примеру, демонстрантов оказывать сопротивление полиции, «искровские» публицисты не могли порекомендовать как конкретно это делать, ограничиваясь общими призывами к организованности. Есть только два способа померяться силами с врагом, говорилось в статье «Еще о критиках террористической тактики», напечатанной в «Революционной России» в июне 1903 года и целиком посвященной полемике с «Искрой»: «или организация вооруженного отпора полиции во время самой демонстрации, или карающая рука терроризма после полицейской расправы». Эти способы не исключают друг друга, но мы, к сожалению, до сих пор «могли отвечать на правительственные зверства только вторым способом»[349].