Тёщины рассказы

Володя: "Давай садись, долго я буду ждать." (Черемихин за Володьку мешок сеянки в город отвёз. Бронь наложили.)

Избавились от агронома…

Тоня за почтой ездила. Лошадь была специально выделена. Пришла запрягать, агрономишка сидит в кошеве. Она поматерилась-поматерилась, он не вылазит. Поехали. Он в кошеве, она на беседке. В поле раскружнула, он и выпал. Так и замёрз бы, ладно Черемихин из города возвращался. Что за кочка тёмная ползает, остановил лошадь. Ты чего тут?

— Это Сеец со мной устроила.

Черемихин допрашивает Сеец:

— Ты почему агронома в поле вывезла?

— Мне надо кошеву запрягать, а он не даёт. Мне хоть чья кошева, мне за почтой ехать. Выпал. Пусть бы сам и шёл. Думала, получу почту, чорта с два его посажу.

Тут народу в конторе, хохоту. И Черемихин хохочет.

Агроном в столовой кусок маслом намажет, творогу наведёт со сметаной, в обед — мясное. Не расчитывался.

Однажды на поле подошёл к женщинам. Книжка в руках. По книжке заставлял садить, окучивать, всё делать… А тут Физа оторви да брось. Казачка. "Отойди. Щас голову отрублю. Вон топор, в балагане." Озеро рядом. Схватила топор. Он в воду забежал… вот так уж по горло зашёл… Бабы кричат: "Физа, он же утонет".

— Пусть тонет, раз пошёл купаться.

Тут Ариша подходить стала, жена, увидала и на него: ты что такой-сякой…

ПРОСТАЯ СМЁРТНАЯ

Николай с финской вторую жену привёз да с ребёнком шестимесячным, Сеец фамилия, из Прибалтики, Тоней звали. Первая-то в Митино осталась, а эту куда девать? К Сарычевым… Вот она у меня и прожила всю войну.

Решила я второго квартиранта взять. Пришла к одним, у них с окошек течёт, он спит голова на льду, и дверь не закрывается, обледенела.

— Михаил, как ты тут спишь?

— О, чай-чай, ничего. Да, чай, не на улице.

— Айда ко мне жить.

— А чем платить?

— Никакой платы, дров привезёшь и всё.

На конюховке работал. Объяснила ему, как мой дом найти, фамилию свою сказала. Те, у которых он живёт: "Куда идёшь? Там на одну половицу стань, на другу — стыдно". Пошёл.

Тоня в окно смотрит: "Это не твой квартирант бегает?" Он фамилию мою не запомнил, бегает с чемоданчиком по деревне, спрашивает Сорокину… Нашёл.

Поставил чемоданчик, взял быков на базе и за дровами уехал. День проходит, нету. Полночь — нету. Тоня говорит: "Замёрз твой квартирант". А ночь светлая. Слышим, заскрипел воз, сухостою такую возину прёт. Сбросил, откидал, угнал быков на базу, пришёл, постучал. "Вот, хозяюшка, привёз."

— Видела, видела, садись кушай.

Ест.

— Поел, ложись спать, хочешь — на полати, хочешь — на печку.

Полез на полати.

Живёт наш квартирант. Вот давай за Тоней ухаживать. Тоня почту возила. Приду, говорит, он лошадь запрягает, — квартирант какой услужливый, — вожжи подаёт, кнут подаёт. Что в столовой получит, мальчошке даёт. "Да не давайте, он же сытый." А тот: папа, папа… Привязался Тонин мальчишка. Михаил по вечерам игрушки вырезает…

Теперь давай этот Михаил Тоню сватать. Тоня: "Лане надо сказать". Вот он ко мне:

— Чай-чай, Ланя.

— Что?

Замолчит. Опять:

— Чай-чай… да вот я Сеец говорю давай поженимся.

— Она тебя лупить будет. У неё муж на востоке.

— Чай всё будет хорошо.

Оженились: сёдня живут, завтра она его выгоняет. Он: "Я б давно сам ушёл, да Лани стыдно".

Скота много нагнали на участок. Мясокомбинат не успевал обрабатывать. Возле сарайки канава, утром встала, полная овечек. В озеро полезли. А мороз сильный ударил, холодина. Замёрзли. Люди их и кололи, и ели… Квартирант катИт навершних, ведро под рукой: "Вот, хозяюшка, жарьте, варите да и мне немножко…"

А курдюк такой лежит в ведре, его топи, дочего он вкусный.

— Не-ет. С кем кололи, с тем и жарьте, и ешьте.

Там одна придёт, хоть Лиза Жданова, разговоры по всему совхозу пойдут.

Приходит однажды под вечер военный, большой чин, — "Кто хозяюшка? Покушать бы творожку, сметанки… Имеется?" — "Имеется, только хлеба нет." — "Нет-нет, хлеб свой"

Всё подала, Тоне наказала, "Тут молоко дашь, я пошла".

Накушался, сто рублей положил на стол. Я прихожу, она мне их подаёт.

— Тоня, да ты не с ума сошла?

— Ланя, как он залез в карман, как вытащил вот таку пачку денег. С ружьём он. Пришёл поохотиться. Четырёх солдат ему дали. Обувать, одевать. Вот кака шишка!

— Куда пошёл?

— К городу.

Бегу… Темно… Луна взошла, он на горку поднялся. Кричу: "Дяденька!" Остановился. "Вы в этом селе кушали?" — Хоп ему эти деньги…

— Извините, я мало дал.

— Ещё мало? Така деньга!

— А сколько надо? У меня мелких нет.

— Никаких не надо, — повернулась, побежала.

— Постой!.

— Что ещё?

— Возьмите хоть десятку. Я же пошутил, что мелких нет, — подаёт мне десять рублей

— Там на помойке у столовой собирают… завтра им раздам.

— Спасибо. Научила меня жить.

Вот как. Простая смёртная.

— А где ваши солдаты обувать-одевать?

Он засмеялся: "Отправил к родителям. Я без них справляюсь".

ПИСЬМО

Мать моя! письмо пришло к году как…

Контора говорит: надо подготовить Ланю. Женщины пришли на крыльцо. Одна говорит:

— Мне от моего письмо пришло.

— Утебя на Востоке сидит, что тебе не придёт.

— Да вот пришло. А тебе бы пришло, ты бы заплакала?

— Мне… Только от радости.