test

Тирион знал, что ему следует сказать что-нибудь многозначительное, но слова не шли на ум. Пенни была слишком юна, во всех смыслах. Ей не больше тринадцати или четырнадцати. Когда мне было тринадцать, я женился на шлюхе.

- Твоя мама, - повторил он, стараясь говорить мягко. – Ты никогда о ней не рассказывала. Ты как-то сказала, что у нее были темные волосы, как у тебя, и она иногда тебе пела.

- Да, пела. – Пенни отвела глаза. Ясно было, что она очень хочет вернуться наверх, и Тирион скрепя сердце решил, что раз первую стражу еще не прозвонили, не говоря уж о второй, прямо сейчас опасности нет, если, конечно, сир Барристан не потеряет чувство времени или драконы не решат действовать по своему усмотрению. Сердясь на самого себя, он поднялся за девочкой по лестнице. Постоялый двор был построен впритык к городской стене, поэтому им открывался роскошный вид на гавань. Вдалеке на волантийских судах горели фонари, и в сгущающихся сумерках корабли казались призраками.

- Она любила нас, - неожиданно сказала Пенни. – Я знаю, что любила.

- А твой отец? – Гребаный идиот, тебе нет дела до ее папаши. Спроси ее, и тебе придется рассказывать о своем отце.

- Я никогда его не видела. Мама о нем не говорила. – Пенни откинула с глаз прядь волос. – Наверное, ей было слишком больно вспоминать о нем. Она растила нас с Оппо, пока нам не исполнилось шесть, а потом… я точно не помню, что произошло, но она сказала, что ей нужно уехать в Браавос, что там нам будет лучше и что скоро мы больше не будем голодными и бедными. Она сказала, мы останемся с соседкой, пока она не вернется, и… уехала. Соседка умерла через несколько месяцев, мы хотели тоже уехать в Браавос, но не смогли, а потом повстречали труппу бродячих актеров. Тогда мы и научились шутейному бою.

- Пока вам не исполнилось шесть, - повторил Тирион. – Вы с Оппо были близнецами?

Пенни удивилась.

- Да. А что?

- Ты никогда не говорила об этом.

- Прости. – Пенни нервно потеребила волосы. – Я не говорила… а мне казалось, что говорила, но это теперь уже не важно.

- Ты права, это не важно. – Тирион тоже смотрел на море, лишь бы не встречаться с ней глазами. Они убили ее брата, приняв его за меня. Он думал, что справился, но временами его все еще терзало чувство вины. Будь я проклят, если знаю, почему. Я в этом не виноват.

Внимательно изучая горизонт, он вдруг увидел нечто странное. Тени. Движущиеся тени. Тени в форме кораблей. Как будто приближается еще один флот, все его огни погашены, а паруса сделаны из черной ткани. Как будто этот флот хочет предпринять стремительную атаку.

Тирион нахмурился и наклонился вперед. Он заморгал, пытаясь убедить себя, что это ему мерещится в сумерках. Волантийцы внизу, казалось, ничего не заметили.

- Что такое? – спросила Пенни, заметив его беспокойство.

- Ничего, - неубедительно солгал Тирион. – Эта ночь, так или иначе, будет полна событий. И это напомнило мне, что мы на самом деле должны спуститься.

- Я вот думаю, - Пенни не двинулась с места. – Как ты считаешь, сир Джорах вернется с королевой?

- Сильно сомневаюсь. Благородный кретинизм хорош для поэтов. Для отвергнутых любовников он далеко не так хорош. А что?

- Просто… я подумала, они как из песни. Медведь и прекрасная дева. Я вспомнила, как мама мне пела, и мне показалось это… важным, что ли.

- Я помню, мне тоже кое-кто пел, - сказал Тирион. – И это значит, что я должен немедленно выпить.

Пенни укоризненно посмотрела на него. У нее красивые глаза.

- Она всегда пела одну песню. Я думаю, это мирийская песня.

- Твоя мать была из Мира?

- Нет. Из Вестероса. Из западных земель. Она была… из бедняков. Никто.

- Та, что мне пела, тоже была из западных земель. – По неизвестной причине сердце у Тириона заколотилось. – Тоже из бедняков. Никто. С темными волосами. А что… - О боги, Ланнистер, не спрашивай, не задавай вопросов, на которые не хочешь знать ответы… - что за песня?

Пенни помолчала. Потом она медленно и робко напела несколько строк. И Тирион Ланнистер почувствовал, что все, что он когда-либо знал, рухнуло ему на голову, словно наковальня.

Была моя любовь прекрасна, словно лето, и локоны ее – как солнца свет.

Он не мог дышать. Он не мог думать. Все кружилось, и он сам удивился, как не рухнул со стены. Не может быть, не может быть, твердил он себе, но каждая оглушенная, дрожащая частичка его тела выдавала ложь. Драконы уже не имели значения, а Железный трон – тем более. Эйегон и Дейенерис, Таргариены, Ланнистеры, Мартеллы, Джейме, Серсея, Мирцелла, Тристан, бедный сожженный Квентин, решимость сира Барристана убить Хиздара зо Лорака – все это было уже не важно. Он слышал только шум крови в ушах.

Пенни встревоженно смотрела на него.

- Тирион? Тирион? Тирион, что случилось?

Он обнаружил, что стоит на коленях, хотя и не мог вспомнить, как упал. Во рту был привкус желчи, и все, что он съел, просилось наружу. Он схватился за крепостной зубец, и руки едва не соскользнули. Давай, прыгни. Сделай это.

Тирион был не в силах встать или заговорить. Он боялся, что вообще никогда не сможет этого сделать. И тут ночную мглу разрезал первый взрыв.