test

Бриенна вздрогнула, словно он вонзил в нее кинжал, но через мгновение поднялась на ноги и, соорудив из плаща нечто вроде савана, завернула в него Джейме. Тирион взял его за ноги, а Бриенна подхватила под мышки, - карлик подозревал, что воительница и сама бы справилась, но сейчас ей нужна была поддержка, - и они неуклюже побрели по заледеневшим переходам, через холодные, залитые солнечным светом неестественно пустые залы Красного Замка. Тириону хотелось найти Пенни и удостовериться, что с ней все в порядке, но если она жива, то вполне может провести без него час-другой. А если мертва, то он все равно уже не сможет ничего сделать.

Им удалось более или менее благополучно спуститься с башни, хотя под конец у Тириона начало немилосердно ломить руки. Он не стал упоминать об этом, и лишь крепче перехватил ноги Джейме. Бриенна не вымолвила ни слова, ни проронила ни слезинки, даже, казалось, не вздохнула. Тирион знал это чувство – ее сердечная рана столь глубока, что боль придет позже, гораздо позже, накроет ее с головой, поглотит без остатка. К счастью, в подобные моменты у него под рукой были крепкие напитки, способные уложить даже зубра, но Бриенна вряд ли употребляет спиртное. Тирион посочувствовал ей; на ее месте он скорее бы позволил снова отрезать себе нос, чем оставался трезвым. Как ни странно, ему захотелось помочь ей, но он не знал, какую помощь предложить и примет ли она ее. А еще он очень боялся, что ее скорбь по Джейме даст выход его собственному горю, поэтому решил оставаться эгостичным ублюдком до конца.

Он толкнул последнюю дверь, и они вошли в тронный зал – точнее, этот зал уже нельзя было назвать тронным, так как прошлой ночью трон был разрушен. Тирион тут же понял, что был не оригинален в своей идее принести Джейме сюда. На каменных плитах уже лежали многочисленные тела, и их все продолжали приносить. Кругом виднелись трехголовые драконы, солнца и копья, золотые кракены, бронзовые доспехи Безупречных, синяя раскраска дотракийцев. Тирион заметил там же и золотых плащей, и простых горожан, охотника дома Тарли и розы дома Тиреллов, и даже нескольких львов дома Ланнистеров. Они сражались и умирали плечом к плечу. Менее циничный человек решил бы, что это триумф человечности, побудившей противоборствующие стороны объединиться против страшного врага, но Тирион лишь утомленно пожал плечами. Ну да, они сражались и умирали, но если Иные не вернутся этой ночью, те, что остались в живых, снова примутся спорить, кому предстоит соорудить еще одно уродливое железное кресло и усесться на него. Он сам поставил бы на Дейенерис, ведь у нее есть драконы, но и Эйегона тоже не стоит сбрасывать со счетов.

Они с Бриенной обнаружили незанятый участок пола у подножия трона и опустили туда свою ношу. Как странно, с удивлением отметил Тирион, Джейме лежит перед пьедесталом, где стоял Железный Трон, в том самом месте, куда их лорд-отец положил тела Эйегона и Рейенис (или, по крайней мере, только Рейенис), завернутые в алые ланнистерские плащи, чтобы кровь была не так заметна. Напротив, на белом плаще Джейме кровавые пятна были отчетливо видны, золотистые с проседью волосы запачканы кровью, но на губах застыла слабая улыбка. Бриенна опустилась на колени, сомкнула его коченеющие пальцы на рукояти меча и сложила ему руки на груди. Джейме лежал, спокойный и горделивый, словно король в мраморном склепе. Джейме никогда не хотел быть королем. Единственный из всех нас, кто этого не хотел.

Тирион едва не рассмеялся, но сдержался. Он отвернулся, не в силах смотреть на брата. Великий чертог заколыхался и поплыл перед глазами. Сквозь огромное окно, разбитое Дрогоном, задувал холодный ветер, и Тирион был рад этому, надеясь, что влага на его щеках замерзнет. Он до боли сжал кулаки, чтобы не разрыдаться. Как он ни старался укрепиться духом, воздвигнуть внутри себя крепость, чтобы защититься от нахлынувшего горя, оно все равно просачивалось внутрь. Он много лет тонул в бездонном океане скорби, но так и не научился плавать.

Бриенна едва успела уложить Джейме как подобает, как в дальнем конце зала раздался шепот и все обернулись. В тронный зал вошла Дейенерис Таргариен – грязная, промокшая, запачканная копотью и кровью, сочащейся из резаной раны в плече, тяжело опирающаяся о руку одного из Безупречных, но все-таки живая. Тирион подумал, что если битва действительно выиграна, это было бы ошеломительным успехом даже для опытного командующего. А еще он подумал, что если дочь Безумного Короля сражается, не щадя себя, ради того, чтобы спасти город и королевство, и не пытается превратить все вокруг в пепел и руины, - это искупает все грехи ее семьи. Даже в своем нынешнем состоянии Дейенерис привлекала всеобщее внимание, и, несмотря ни на что, Тирион ощутил нечто вроде гордости за нее. Когда она подошла к пьедесталу, он преклонил перед ней колени.

- Ваше величество.