test

Сэм, всхлипывая, вынул клинок из груди Джона и вонзил еще раз. Это конец. Теперь я как Боуэн Марш. Дым, выходящий из раны, стал гуще. Буря завывала, словно дикий зверь. Чудовища, окружающие Сэма, замерли, а потом сами стали дымиться и исчезать. Пауки один за другим высыхали, скрючивались и каменели, демоны теряли форму, превращаясь в пыль, корни чардрев перестали дергаться и извиваться. Воцарилась гробовая тишина, которая казалась громче громового раската.

Джон коснулся дыры в груди, и на глазах у Сэма стеклянные пальцы разлетелись на кусочки. Все еще стоя на коленях, Джон взглянул на него. Ядовитая чернота исчезла из его глаз, они снова стали по-старковски серыми. Настоящий Джон Сноу вернулся.

- Ох, Сэм, - выдохнул он и упал.

Сэм подхватил его. По телу Джона пробежала долгая, страшная судорога, и он затих. Он не издал даже последнего вздоха, потому что уже давно перестал дышать. Его глаза были закрыты. Все было кончено. Ночь пылала, шипела, скрежетала, дымилась. Чудовища падали на землю, превращались в прах или в камень, исчезали, уходя вместе с ночью. Сэм сидел, покачивая Джона в объятиях, не в силах даже плакать. «Лети, - прошелестел чей-то голос, похожий на голос Брана. – Лети или умри».

Где-то в вышине кричал дракон, но был ли это крик ярости, или горя, или предсмертный вопль – Сэм не знал. Он ждал, что вот-вот сгорит, превратится в ничто, но, как ни странно, по-прежнему продолжал жить. По земле текли ручейки расплавленной лавы, дышащей первозданным жаром. Ледяные глыбы таяли, превращаясь в стекло, а потом взрывались, словно смертельный фейерверк, похожий на тот, что он как-то раз видел в Староместе, и еще один раз в детстве, на летнем празднике в Роговом Холме. Это воспоминание казалось серебристым и хрупким, словно росинка на морозе. Лето. Сладкое вино. И далеко, так далеко – улыбка Лилли.

Сэм прикрыл воспаленные глаза. Когда-то давным-давно он читал историю о том, как огромные орлы вынесли обессилевшего героя с пылающей горы. Орлов ждать не приходится. Есть только дракон, чьи отчаянные крики тонут в оглушительном шуме. Наконец, медленно-медленно, так что Сэм едва это заметил, начала возвращаться тишина. Рев стих, огни погасли, чудовища исчезли, лед растаял. Перед Сэмом открылся незнакомый новый мир, похожий на необработанный кусок металла, лежащий на наковальне. Джон лежал неподвижно, умиротворенно. Тьма и тени покинули его. Остался лишь обычный человек. Великий Иной мертв. Канул в небытие. Сгинул. Все закончилось.

Сэм едва дышал, не смея надеяться и верить. Ничего не изменилось. Зима может продлиться целые годы, Север по-прежнему растерзан и раздроблен, множество людей погибло. Одним богам известно, кто сейчас сидит на троне, сможет ли кто-нибудь соединить разрозненные куски воедино и привести страну навстречу новому утру. «Может быть, я?» – внезапно подумал Сэм, но тут же с ужасом отбросил эту мысль прочь. Но если придется… теперь, после всего, что случилось…

И вдруг Сэм заметил на восточном горизонте бледно-розовую полоску, пробивающуюся сквозь черные клубы облаков. Розовый, золотой, красный отблеск. Рассвет.

Первые хрупкие лучи зимнего солнца коснулись лица Джона, и – о чудо! – его ресницы затрепетали. Его грудь приподнялась; Джон попытался вдохнуть впервые с тех пор, как его убили на этом самом дворе. Ножи во тьме, так сказала Сарелла. Он шевельнулся, и вместо разбитого черного стекла поднял руку из плоти и крови. Джон коснулся своего лица и открыл глаза. Они были серыми, как и прежде.

Сэм и Джон долго смотрели друг на друга, не в силах оторваться. Наконец, задыхаясь и морщась, Джон медленно сел.

- Это… - начал он, облизнул потрескавшиеся губы, откашлялся и начал заново: - Это ты?

- Да. – Сердце Сэма готово было выпрыгнуть из груди. – А это… ты?

- Кажется… кажется, да. – Джон снова закашлялся. – Великий Иной мертв. Мальчишка убит, мужчина… родился.

Сэм был слишком ошеломлен, чтобы говорить и соображать. Он сгреб Джона в охапку и так крепко обнял, что им обоим стало нечем дышать. Сэм слышал, как бьется сердце Джона, чувствовал тепло его рук. Они стояли на коленях в снегу, хватаясь друг за друга, словно утопающие за соломинку. Сверху тихо сыпался пепел, обжигая лицо Сэма. Светозарный лежал на том же месте, где он бросил его, после того как ударил им Джона. Клинок больше не пылал, а только мерцал; свечение на глазах тускнело. Наконец раздалось шипение, и меч превратился в яркую алую лужицу металла, переливающуюся, словно ртуть. Еще миг – и он исчез.

- Помоги мне встать, - заплетающимся языком выговорил Джон. – Я слаб, как новорожденный котенок.