test

— Мое мнение резко отрицательное. Это противоестественное деяние против церкви и против Бога, — сжав зубы, солгал Данте.

— Хм. Почему-то я разочарован вашим ответом, — уголок губы Мэла дернулся немного вверх. – Я думал вы более…Мм… Свободны во взглядах. А что бы вы сказали, если бы я вам сознался, что сам являюсь одним из тех, кто практикует содомию? Мое предпочтение – не только женщины. Я также не против мужчин.

Глаза в глаза, ровно на секунду. Достаточно для того, чтобы щеки Дантаниэла полыхнули пожаром.

— Мэл, вы понимаете, что то, в чем вы сознаетесь мне … Против всех правил? Учитывая, что вы один из сторонников закона.

— Конечно, понимаю. Но я же могу вам доверять? Считайте это моей тайной исповедью, святой отец.

— К-конечно. Я не стану говорить о таком на каждом шагу. Но впрочем, мне пора, Мэл. Был рад вас видеть!

Криво улыбнувшись, Данте попятился. Он свернул чуть раньше, чем предполагалось и проделал свой путь до дома чуть ли не бегом, стараясь спастись от настойчивого взгляда, который, он был уверен, продолжал проедать его в спину.

— И вам всего доброго, отец Баррингтон, — темноволосый мужчина улыбнулся прохладной улыбкой и через некоторое время тоже задумчиво побрел своим путем.

Данте же летел, как не в себе, прочь от того места, где он только что чуть не выронил собственное сердце. Мысль о том, что однажды смерть за содеянное могла постигнуть его или Адама, резала его, словно тупым ножом. Ему почему-то до смерти хотелось увидеть Бёрнли, просто понять, что Мэл говорил не о нем, когда рассказывал свою страшную историю. Желание его разгорелось настолько сильно, что он, не думая ни о чем, поймал кучера, проезжавшего мимо и, заплатив ему пару монет, спешно покатил к дому сестры. Он старался не появляться там чаще, чем необходимо, но сегодня этот личный негласный закон не имел силы. Сердце колотилось слишком быстро. Мысли были слишком черными. Все вдруг потеряло свои краски и хотелось лишь немного василькового цвета, который таился в глазах у одного-единственного человека. Данте доехал до места назначения довольно быстро. И уже с порога понял, что что-то не так. Из окон кирпичного коттеджа доносились крики и ругань – их было слышно у самой тропинки.

— Я не понимаю тебя, Адам. Ты стал совсем не похож на себя, — резко вылетел из распахнутого окна обрывок фразы Рейчел. – Ты едва ешь. Почти не бываешь дома. На меня – ноль внимания… Скажи сразу, у тебя появился кто-то? Не ври мне. Я за милю чую твоё вранье!

— Рейчел, не надо, — приглушенный ответ. Тот самый родной голос, живой. Данте должен был бы успокоиться прямо сейчас, услышав, что все в порядке, что его дурацкие сомнения оказались напрасны, но не мог двинуться и заставить себя не слушать, того что происходило.

— Рейчел, не надо. Рейчел, не сейчас. Рейчел, я устал… Это все я слышу каждый день от тебя, Адам! Говори, как ее имя? Я нашла у тебя в кармане чей-то платок с инициалами! Чей он?

Данте машинально схватился за внутренний кармашек своей сутаны. Из-за чувствительной слизистой его постоянно мучила страшная аллергия. Вот уже пару дней он не вспоминал о недуге. До этого момента.

Карман был пуст. Платка не было. Проклятый романтичный Бёрнли вечно таскал его вещи, чтобы «оставить при себе что-то на память о прекрасных мгновеньях».

— Рейчел. Я купил его на распродаже. У меня чувствительная слизистая, — раздался чуть приглушенный ответ. Было похоже, что Адам ушел в дальний конец комнаты, откуда его было хуже слышно.

— Чувствительная слизистая? Где же я уже слышала эту песню в детстве. Не от моего ли брата ты научился говорить подобное?

— Рейчел, Данни тут ни при чем.

— Данни? Что еще за Данни?

Дантаниэл похолодел от ужаса. Прежде, чем Адам успел зайти дальше в своих бессмысленных оправданиях и все уничтожить, он взлетел на крыльцо и открыл дверь в комнату, приветствуя всех своим внезапным и крайне торжественным визитом.

— Добрый вечер, Рейчел. Адам, — Дантаниэл поприветствовал их сухо и отстраненно, очень сильно сдерживаясь, чтобы не взять Бёрнли за шиворот и не тряхнуть как следует прямо при сестре. В последнее время фраза «мне все равно, что будет. Мне надоело прятать ото всех свою истинную сущность» все чаще срывалась с губ этого строптивого мальчишки в разговорах. Данте ругал себя на чем свет стоит за то, что он не усмотрел в этом ни одного тревожного сигнала. Адам всегда пер напролом, так с чего ему останавливаться теперь?

Светловолосый молодой человек слегка побледнел.

— Ты. Что ты тут делаешь?

— Вот и я хочу тебя спросить. Ваши крики слышны на весь двор. Не очень-то прилично говорить так, что все прохожие в курсе ваших дрязг, — довольно резко заметил Данте.

— Ну, в общем–то хорошо, что ты зашел. – Адам усмотрел в этом некий знак. — Рейчел, я состою в сексуальной связи с твоим братом, — резко выпалил он, заставив преподобного подавиться своими словами, как костью. – Ты это хотела узнать? Так вот оно, живое доказательство. Ты как раз вовремя, Дантаниэл.

Рейчел моргнула. Раз, другой. Ее пальцы судорожно сжали найденный платок с инициалами – Д.Б.Б.