test

— Дантаниэл Блэр Баррингтон, — прошептала она, все поняв. – Это правда, Данте?

— Нет. Нет, конечно, как это может быть правдой, — кошмар сбывался с оглушительной скоростью, заставляя ее брата потеть и нести ересь. – Как я могу … Я давал обет безбрачия, я никогда в жизни не делил свое ложе с …

— Врешь, — усталый шепот Адама пресек его желание говорить. — Ты всегда врешь, Данте. Разве не вчера ты потрясающе имел меня на коленях и шептал в ухо, что собираешься жить до самой старости занимаясь этим только так?

По щекам Рейчел побежали прозрачные дорожки. Ей не требовалось повторять дважды: она всегда была смышленой девушкой.

— Не может быть… — она прижала бледные ладони к щекам.

Данте не успел сказать или сделать что— то. Сестра попятилась от них, как от эпидемии чумы. Подол ее платья мелькнул в дверях, и в мгновение ока топот каблучков раздался на дорожке, удаляясь в неизвестном направлении. Данте рассвирепел. Он отвесил Адаму такого мощного тычка, что тот отлетел к стене и смахнул по пути несколько глиняных горшков со стола. Они разлетелись вдребезги, как и сердце священника, внезапно ухнувшее с очень большой высоты.

— Какого же демона ты наделал, Бёрнли? — прошипел он сквозь стиснутые зубы.

— Прости меня, Данни. A не могу больше жить этой двойной жизнью. Я хотел лишь одного… — светлая голова свесилась вниз. – Но это оказалось сильнее меня.

Was That Just Goodbye

You Know I Couldn’t Tell

A Heart That’s made of Gold

Doesn’t Mean That it’s For Sale

You Taught Me How to Love

And Set Me Up to Fail

Gave Me Prayers Without the Words

A Cross Without The Nails

And Let Me Go

(One less Reason – Ghost)

====== продолжение 2 ======

В отсветах костра скользили тени. Данте выгнулся и, в очередной раз, резко изменил обличье: вот уже снова не волк, а человек лежал на земле, дрожащий в агонии. С его губ срывались непонятные звуки: то ли слова, то ли рык, то ли стоны безумной боли, все усиливающейся с каждым моментом. Марлоу настороженно прислушался. Ему показалось, что в своем страшном бреду Баррингтон звал его. Он опасливо покосился в сторону бревна. Лис давно спал, свернувшись клубком. Коршун примостился рядом, засунув голову под крыло, и только волк все еще нарушал своим беспокойством тишину ночи.

— Марлоу, мы арестованы! Что теперь с нами будет? Вы можете сделать что-нибудь? Хоть что-нибудь? — бессвязно бормотали бледные губы.

Кажется, в своем путешествии по памяти Данте снова вернулся в свое человеческое существование, в ту ночь, когда его и Адама Бёрнли схватили по подозрению в содомии.

— Данте. Я тебе сейчас бошку разможжу, клянусь Вельзевулом, — Марлоу подполз к нему на коленях и присел рядом, пытаясь расслышать его слова. – Диалог нашей с тобой тысячелетней давности ты помнишь наизусть. Но вот про то, что людей с признаком особой духовной чистоты нельзя трогать ты, конечно, забыл.

Ногти друга цепко впились в его запястье, заставив Мэла прикусить губу от боли. Данте снова выгнулся. Его обнаженное мокрое тело блестело, как чешуя рыбы, выброшенной на берег.

— Марлоу, я вас умоляю, сделайте что-нибудь!

— Да что я могу сделать? Ты уже все без меня сделал!

Он попытался высвободиться, но это оказалось так же нереально, как если начать грызть дужку амбарного замка зубами, в попытке открыть его.

— Нас казнят?

— Казнят. Анально. Отпусти мою руку!

Дан, разумеется, не слышал ни слова из сказанного.

— Напомни мне, какого хера я с тобой мучаюсь вот уже триста лет? Жил себе спокойно. Убивал. Трахал все подряд. Никого не трогал. Нет, угораздило, — продолжал ворчать Марлоу, отталкивая его руку.

Волк снова заскулил. И снова пасть вместо челюсти, рык, плавно превращающийся из человечьего в звериный. Глаза Данте изменили форму, а лобная кость немного удлинилась, создавая забавное сочетание черт человека и кого-то отдаленно похожего на пса.