The Anarchy: The East India Company, Corporate Violence, and the Pillage of an Empire

Однако при всем этом Сирадж был странно привязан к своему деду. У старика не было своих сыновей, только три дочери, и после смерти от оспы единственного внука, старшего брата Сираджа, все его надежды возлагались на оставшегося в живых. Эти два человека не могли быть более разными: Аливерди-хан был мудрым и дисциплинированным, а его внук - невежественным развратником, но все же любовь Аливерди не знала границ. По словам Гулама Хусейна Хана, даже когда Сирадж поднял восстание против Аливерди в 1750 году и захватил город Патна , любящий дед настоял на его прощении, написав ему "в выражениях пылкого любовника, который умолял оказать ему услугу, чтобы он еще раз показал свое любимое лицо отчужденному старику, чья единственная радость в старости заключалась в этом наслаждении".

Некоторое время была надежда, что Аливерди-хан образумится и назначит преемником своего щедрого и популярного зятя, Навазиш-хана, который был женат на его старшей дочери, Гасити Бегум, и который, по общему мнению двора, был бы идеальным выбором; но вместо этого в 1754 году Сирадж был официально назван его наследником.

К 1755 году это стало предметом настоящего беспокойства, поскольку всем было ясно, что восьмидесятилетний наваб, страдающий от водянки, близок к концу. Компания была особенно обеспокоена этим, так как не сумела развить Сираджа и вместо этого сосредоточилась на дружбе с Навазиш-ханом и его женой, которых Сирадж стал ненавидеть. Французы, напротив, разыграли свои карты более ловко, и Жан Лоу надеялся, что это даст им явное преимущество в Бенгалии, когда Аливерди наконец умрет. Англичане были "убеждены жестокостью характера Сираджа и ненавистью, которую он внушал, что он никогда не станет субедаром".

Они никогда не обращались к нему, не просили его о помощи в своих делах. Напротив, они избегали всякого общения с ним. Известно, что несколько раз они отказывали ему во входе на свою фабрику в Кассимбазаре и в свои дома в сельской местности. Сирадж уд-Даула, буйный и невежественный, был известен тем, что разбивал мебель, если ему это нравилось, и уносил все, что попадалось под руку. Но Сирадж не мог забыть ни одной обиды или оскорбления, которые он мог получить. Еще задолго до смерти Аливерди-хана было известно, что Сирадж уд-Даула был раздражен англичанами.

С другой стороны, он относился к нам [французам] весьма благосклонно. Поскольку в наших интересах было мягко с ним обращаться, мы всегда принимали его на нашей фабрике с тысячей любезностей, гораздо больше, чем он того заслуживал, и добивались его вмешательства во все важные дела. Для этого мы время от времени посылали ему подарки. Это помогало поддерживать теплые отношения между нами.

В марте 1756 года здоровье Аливерди-хана заметно ухудшилось, и он лежал полупарализованный с тяжелым приступом водянки. Примерно в это время старый наваб получил от гостей с могольского юга доклад о том, как вели себя европейцы в Карнатике войны пятью годами ранее. В частности, ему рассказали о том, как они из полезных инструментов в руках могольских навабов Карнатика превратились во всемогущих кукловодов, создавая и отбрасывая соперничающих правителей по своей прихоти. Эта новость "произвела большое впечатление на его ум, - писал Гулам Хусейн Хан, - ибо он знал, с какой скупостью Провидение наделило Сираджа уд-Даулу его знаниями и благоразумием; и он прекрасно понимал, как тот будет править, в каких плохих отношениях он уже находится с военными офицерами и как склонен ссориться с англичанами из Калькутты. Он уверял в полном окружении, что как только он умрет, а Сирадж уд-Даула станет его преемником, люди в шляпах овладеют всеми берегами Индии".

Поэтому, когда вскоре после этого поступили сообщения о том, что ИИК поймали с поличным на несанкционированном ремонте, а в некоторых местах и на полной перестройке стен Калькутты, Аливерди вызвал Сираджа и решил написать и англичанам, и французам, чтобы те полностью демонтировали свои укрепления. Французы прислали тактичный ответ, и, раздав взятки могольским чиновникам в Чандернагаре, смогли обойтись без сноса своих новых основательных стен. Но губернатор Дрейк , чьи укрепления в действительности были гораздо скромнее, только усугубил ситуацию, написав навабу ответ, который был воспринят как наглый и вызывающий, ставя под сомнение способность наваба защитить своих подданных и предполагая, что англичане готовятся перенести в Бенгалию свои войны против французов, которые уже принесли столько разрушений в Карнатике: "Мы не можем думать о том, чтобы подчиниться требованию столь беспрецедентного характера", - писал Дрейк.