The Anarchy: The East India Company, Corporate Violence, and the Pillage of an Empire

Ремонт и перестройка начались несколько недель спустя, в 1756 году, и Дрейк проигнорировал свое указание просить разрешения наваба, получив совет от Уильяма Уоттса, управляющего английской фабрикой Касимбазар , что "далеко не факт, что он [Аливерди] обратит внимание на то, что мы делаем Калькутту обороноспособной... хотя мы можем быть уверены, что его предыдущее разрешение [на ремонт] не может быть получено без значительной суммы денег. Поэтому вашей чести следует принять решение начать укрепление, не обращаясь за разрешением".

Но разведывательная служба наваба оказалась более эффективной, чем предполагали Дрейк и Уоттс. Через несколько дней старый наваб, Аливерди-хан, получил полный отчет о программе ремонта Дрейка и вызвал своего внука и законного наследника, чтобы обсудить, как следует реагировать на попытку этих наглых купцов подорвать власть Великих Моголов. Внука звали Сирадж уд-Даула.

Город Муршидабад , столица Бенгалии времен Великих Моголов, находился в трех днях плавания от Калькутты вверх по течению Бхагиратхи, одного из двух верховьев Ганга.

Наряду с великим центром ткачества Даккой , это был один из двух городов Бенгалии, который в 1756 году все еще был значительно больше Калькутты; по некоторым оценкам, его население было примерно сопоставимо с населением Лондона. Из него наваб Аливерди Хан управлял самой богатой провинцией Империи Великих Моголов, хотя вопрос о том, насколько эта империя в 1756 году существовала не только в виде названия, теперь был предметом споров. Наваб перестал отправлять ежегодные платежи в Дели после начала вторжения маратхов в 1740-х годах, и хотя эти вторжения прекратились, платежи в Дели не возобновились.

Аливерди-хан, происходивший из смешанного арабского и афшарского туркменского рода, пришел к власти в 1740 году в результате военного переворота, который финансировали и организовали могущественные банкиры Джагат Сеты, контролировавшие финансы Бенгалии. Джагат Сеты могли сделать или сломать любого в Бенгалии, включая правителя, и их политические инстинкты обычно были столь же острыми, как и финансовые. В данном случае, как это часто бывает, Сеты хорошо выбрали своего человека: Аливерди оказался популярным и культурным правителем, а также чрезвычайно способным. Именно его храбрость, упорство и военный гений позволили сдержать нашествия маратхов, что удавалось немногим другим могольским генералам. Ему это удалось отчасти благодаря простой военной эффективности, но также и безжалостной хитрости : в 1744 году он заманил Бхаскара Пандита и его офицеров-маратхов на переговоры и использовал этот случай, чтобы его афганский генерал Мустафа Хан убил все руководство маратхов в палатке, где должны были состояться мирные переговоры.

В Муршидабаде Аливерди-хан создал сильную и ослепительную шиитскую придворную культуру, а также стабильный политический, экономический и политический центр, который стал редким островком спокойствия и процветания среди анархии упадка Моголов. Многие талантливые эмигранты из Моголов - солдаты, администраторы, певцы, танцоры и художники - переселились сюда из все более неспокойного и жестокого Шахджаханабада. В результате под властью Аливерди Муршидабад стал одним из величайших центров искусства поздних Великих Моголов.

Знаменитые делийские художники Дип Чанд и Нидха Мал возглавили эмигрантское живописное ателье, где придворные художники Муршидабада вскоре выработали мгновенно узнаваемый региональный стиль, на заднем плане которого неизменно плавно проплывали широкие просторы Ганга. Многие из этих изображений демонстрировали удивительный новый натурализм, радующий оживленными деревенскими пейзажами на берегу реки, полными храмов и мечетей, затененными манговыми и кадамбарными рощами, в то время как крестьяне с плугами и торговцы с весами прогуливались мимо, кланяясь святым людям с дредами, одетым в тигровую шкуру. По одну сторону проезжали вельможи на убранных слонах и принцы в паланкинах. В то же время по берегу реки, усеянному высокими веерами пальм, рыбацкие каноэ и шлюпы компании проносились мимо великолепных позолоченных и серповидных барж королевского гарема Муршидабада, прокладывая свой путь через Бхагиратхи к садам Моголов в Кхушбаге.

На одной из этих придворных миниатюр, написанной не позднее 1755 года, зять Аливерди Шахамат Джанг наслаждается интимным музыкальным исполнением труппы потомственных музыкантов, или калавантов, из Дели, которые явно считались призовыми приобретениями, поскольку все они имеют имена и характерные портреты. На другом конце зала сидят в ожидании пения четыре изысканно красивые делийские куртизанки, опять же все индивидуально названные.