The Corporation and the Twentieth Century

В своем вкладе в книгу Минс тщательно разграничил понятия собственности, управления и контроля. Собственники - это акционеры, включая, что немаловажно, многочисленных миноритарных акционеров; менеджмент - это директора и должностные лица корпорации; а контроль - это те, кто выбирает директоров и, следовательно, может в конечном итоге определять направление деятельности корпорации и распределение прибыли. 166 Берле часто небрежно обходил это трехстороннее различие, но только потому, что он писал о правовом статусе миноритарных акционеров по отношению к законно назначенному совету директоров и должностным лицам. Для обоих авторов реальной проблемой было не отделение собственности от управления, а отделение собственности от контроля - тех, кто назначал директоров и должностных лиц. В 1935 году должностные лица и директора владели лишь 13 процентами всех корпоративных акций, и этот процент в течение столетия не уменьшался, а увеличивался. 167 Но должностные лица и директора составляли контроль лишь в немногих широко известных компаниях, таких как AT&T, RCA или Пенсильванская железная дорога. Гораздо чаще контроль принадлежал мажоритарному акционеру, значительным миноритарным акционерам, в частности семейным группам, или даже финансовым посредникам, таким как Дом Моргана, чьи услуги ценились во многом именно благодаря возможности осуществлять контроль. Холдинговые компании в пирамидальной структуре могли усилить контроль. В прогрессистском понимании корпоративного управления проблема заключалась в том, что те, кто контролирует компанию, могли обогащаться за счет все более бесправных миноритарных акционеров. В этом смысле проблема заключалась в слишком большом контроле собственников, а не в слишком большом контроле менеджеров.

С самого начала существования неограниченной корпоративной формы в XIX веке миноритарные акционеры регулярно подавали иски о присвоении и самообогащении контрольных пакетов акций. Позиция Берла заключалась в том, что такие истцы имеют право на возмещение ущерба по справедливости, исходя из теории, что директора держат корпорацию в доверительном управлении для акционеров. 168 Американские суды долгое время считали иначе. Суды неохотно вмешивались во внутренние споры корпораций, за исключением крайних случаев, и возлагали бремя доказывания на истцов. 169 Несмотря на это, а также на широкое распространение анекдотических историй о хищениях и самопродажах, корпоративная форма процветала в Америке в начале XX века, и миноритарные акционеры охотно вкладывали деньги в эти корпорации. Хотя инвесторам, возможно, не хватало права голоса, у них оставалось право выхода: есть свидетельства того, что миноритарные акционеры получали значительную скидку на свои акции, чтобы компенсировать угрозу внутреннего самопродажи. 170 Действительно, с точки зрения экономической истории странно воспринимать модель частной собственности XVIII века - исключительный контроль над материальным активом (например, джерсийской телкой ) - как некий платоновский идеал. 171 Да, частная собственность в таком понимании - блестящее решение агентской проблемы, взятое в отдельности. Но способность простой модели собственности решить агентскую проблему меркнет по сравнению со способностью корпоративной формы чрезвычайно расширить владение промышленной собственностью и тем самым стимулировать экономический рост.

В начале двадцатого века интересы, контролирующие корпорацию, делали себя богатыми, а миноритарные инвесторы хотели присоединиться к ним. Великая депрессия грубо перевернула эти расчеты. Миноритарные акционеры начали нести огромные убытки, особенно в пирамидах с высоким уровнем заемных средств, и они хотели получить компенсацию. Именно перед этой аудиторией Берл и Минс выступили с речью.