The Corporation and the Twentieth Century

Поскольку весной 1931 года фондовый рынок продолжал падать, вину за это возложили на продавцов коротких позиций, которые совершали "медвежьи набеги". 172 Конгресс рассмотрел целый ряд законопроектов, в том числе один, который облагал прибыль от коротких продаж налогом в размере 25 процентов, и другой, который фактически отправлял продавцов коротких позиций в тюрьму. Герберт Гувер также рассматривал продавцов коротких позиций как виновных, и он включил в их число финансистов-демократов Бернарда Баруха и Джона Дж. Раскоба. Гувер убедил своего друга Фредерика Уолкотта из Коннектикута инициировать слушания в банковском комитете Сената, членом которого был Уолкотт. Из этих слушаний мало что вышло, поскольку Ричард Уитни, элегантный президент Нью-Йоркской фондовой биржи, с легкостью парировал все выдвинутые против него обвинения. 173 Однако после выборов 1932 года председатель банковского комитета увидел возможность возобновить слушания и сосредоточить их на гораздо более широком круге вопросов и потенциальных виновных. Питер Норбек, республиканец-популист из Южной Дакоты, был движущей силой горы Рашмор и главной причиной того, что изображение его героя, Теодора Рузвельта, в конечном итоге украсило пантеон. Хотя его взгляды были ближе к взглядам Франклина Рузвельта, чем Гувера, Норбек чувствовал, что ему нужен дополнительный авторитет у избирателей перед лицом того, что вскоре должно было стать администрацией демократов. После того как Сэмюэл Унтермайер и другие отказались от его услуг, Норбек выбрал в качестве специального советника Фердинанда Пекору, задиристого нью-йоркского прокурора и коллегу по "Бычьему лосю".

Как и слушания по делу Пуджо за несколько лет до этого, слушания по делу Пекоры, как их стали называть, стали городской площадью, на которой законодатели и виртуальная публика могли вынести обвинительный приговор обычным подозреваемым. Пекора оказался таким же умелым рингмейстером, как и Унтермайер, даже если в конечном итоге его противостояние с Дж. П. Морганом-младшим не имело того исторического драматизма, который был в допросе Унтермайера с Дж. П. Морганом-старшим. 174 Однако в отличие от слушаний Пуджо, которые были направлены против предполагаемого "денежного треста" сконцентрированных и неконкурентоспособных инвестиционных банков, слушания Пекоры будут направлены как раз против противоположного явления - значительно возросшей конкуренции в инвестиционном банкинге, которая возникла в 1920-х годах. 175 Главным объектом расследования в самом начале, на протяжении более чем недели показаний на сайте в феврале 1933 года, стал Национальный городской банк, лишь недавно обошедший Чейза в качестве крупнейшего банка страны, и его жесткий руководитель Чарльз Э. Митчелл. 176

Как мы видели, в 1911 году Фрэнк Вандерлип, тогдашний президент National City Bank, создал National City Company как отдельно зарегистрированную организацию, предназначенную изначально для владения акциями различных нью-йоркских и региональных банков, чтобы обойти законодательные ограничения на филиалы и межштатные банковские операции. 177 Когда администрация Тафта не одобрила это, Вандерлип продал все акции банка и начал концентрироваться на международных филиалах, что было разрешено (во многом благодаря самому Вандерлипу) Законом о Федеральном резерве. Поскольку военное производство увеличило спрос на коммерческие кредиты, National City Bank расширил свою клиентскую базу по всей стране, особенно за счет небольших и новых предприятий. В то же время National City Company занялась распространением, а затем и андеррайтингом ценных бумаг, частично приобретя брокерскую фирму Н. У. Хэлси. Этот шаг был, вероятно, ответом на дезинтермедиацию 1920-х годов - то, что повторится в конце века, - поскольку большие и малые компании все чаще обращались за финансированием к рынку ценных бумаг и отказывались от банковских кредитов. 178

National City Bank был коммерческим банком; National City Company стала инвестиционным банком. В 1929 году National City приобрел трастовую компанию, зарегистрированную в штате, которая стала третьей компанией, City Bank Farmers Trust Company. Вместе эти три банка представляли собой горизонтальную бизнес-группу: отдельные организации, имеющие общий совет директоров и некоторых должностных лиц. 179 Вместе они воплотили мечту Вандерлипа: глобальный универсальный финансовый посредник, не похожий на крупный европейский "главный банк". 180