The Fallout (ЛП)

— Тебе надо в душ, — бормочет она ему в грудь, почти утыкаясь носом в подмышку.

Она чувствует, как твердеют его мышцы, и Рон сжимает её так крепко, что дышать почти невозможно.

— Я пахну?

Нет, по крайней мере, ничем плохим, и Гермиона выдаёт себя, обхватывая его шею руками.

— Да.

— Хорошо. Значит, после отъезда от меня здесь что-то останется, — Рон отпускает её, потому что хоть он и чувствительный, но не любит казаться слишком нежным.

Гермиона едва не даёт языку волю и не говорит, что он в любом случае останется с ней, однако решает, что в этой войне и без того хватает грусти.

— Когда ты уходишь?

— Через несколько часов.

Она кивает и отрывает свой взгляд от ковра.

— Ладно.

========== Два ==========

День: 217; Время: 18

Гермиона разрабатывает систему. Далеко не идеальную, а, по мнению некоторых, просто ужасную, но зато свою собственную и большую часть времени эффективную.

Швыряй заклинание и жди.

Гермиона всегда делает всё возможное, чтобы разглядеть опознавательные знаки и быть уверенной в том, кто перед ней: Пожиратель Смерти или друг. Но когда ситуация ухудшается и ничего нельзя определить, у неё нет выбора, кроме как сначала оглушать Ступефаем, а потом уже проверять. Она давно поняла, что в разгар боя времени на колебания нет.

Те, кто уже обратили внимание на её своеобразную тактику, пока ничего ей не сказали. Реакция попавших под заклинание людей… разнообразная. Кто-то относится с пониманием, но, чем выше ранг бойца, тем меньше вероятность избежать гнева.

Она озвучивает свою проблему на различных совещаниях и лично разговаривает с Тонкс и Грюмом. Никто ничем не может помочь, у неё лишь уточняют, не хочет ли она покинуть Орден (реплика не особо терпимого Грюма). Так что, как и все остальные вокруг, Гермиона приспосабливается к окружающей обстановке ради выживания.

Швыряй заклинание и жди.

Гермиона катится по земле и ругается: проклятие пронеслось так близко, что даже обожгло кожу. Слава Мерлину, Пожиратели пользовались Авадой намного реже, чем ей представлялось. Гораздо больше им нравилось сначала помучить.

Она вскакивает на ноги — менее проворно, чем это удаётся большинству её соратников, и целится в том направлении, откуда прилетело заклинание. Она дезориентирована, но умудряется атаковать и поразить своего противника. Воздух здесь слишком чист, и Гермиона бежит в поисках укрытия. Тот дым, что появляется из-за чрезмерного использования палочек и вследствие наносимых разрушений, оказывается и врагом, и другом, но Гермиона отчётливо понимает это только тогда, когда видимость вокруг улучшается.

На её пути вырастает какой-то силуэт, и уже в следующую секунду она оглушает его заклятием. Гермиона не может определить, в какую сторону смотрит фигура, но времени на размышления нет.

Она крадётся вперёд, высматривая признаки постороннего присутствия. Получается отвратительно — кажется, будто шаги чересчур громкие, и Гермиона задерживает дыхание, чтобы не было слышно, как лёгкие втягивают воздух. Но это плохая идея, и в тот момент, когда её тело начинает отчаянно нуждаться в кислороде, судорожный рваный вдох звучит гораздо громче.

На женщине, лежащей на земле, нет ни капюшона, ни маски, но и на рукаве не видно никаких опознавательных знаков. Один из авроров уже совершил такую ошибку, и теперь он мёртв. Впоследствии им крепко вдолбили в голову: не все сражающиеся на стороне Волдеморта были Пожирателями Смерти. Находились и просто сторонники, которые каким-то образом узнавали про битву, и бойцы, ещё не получившие Метку. Кроме того, несколько раз Пожиратели откидывали свои примечательные капюшоны, стараясь выдать себя за союзников. Никому нельзя было верить, если на руке человека отсутствовала орденская или оранжевая повязка.

Она не знает, что именно наводит её на мысль о чужаке, если, конечно, причина не в природном любопытстве и стремлении проверять всё и вся. Но когда Гермиона видит его, дыхание перехватывает так, что лёгкие обжигает, и она заходится кашлем. Оглушающий грохот в окружающей их тишине. С первого раза заклинание не выходит, но, когда Люциус понимает, что к чему, и поднимает свою палочку, она умудряется произнести Ступефай прежде, чем Малфой договаривает то, что собирался.

Она неверяще смотрит, как противник падает, и продолжает яростно кашлять в рукав, но не отводит широко распахнутых глаз. Почти ждёт, что вот сейчас он поднимется и отправит её в ад. Гермиона нервничает сильнее, чем во время открытого сражения, и совершенно не понимает, что ей делать с собой. Или с ним.

Нужно кого-нибудь найти? Уведомить Орден или вышестоящих магов? Убить его?

Она украдкой оглядывается вокруг и поднимается с земли. Когда Гермиона выпрямляется, сердце бешено стучит, потому что враг знает — она идёт к нему. Это Люциус Малфой, и он знает, что она приближается. Оцепеневший и ждущий всего в десятке шагов от неё.