The Fallout (ЛП)

Она не намерена соглашаться, даже если всё так и есть: в его зрачках вспыхивают искры, он смеётся, и звук аппарата, измеряющего ритм её сердца, учащается. Драко смотрит на прибор, переводит взгляд на Гермиону и встречается с ней глазами. Его губы изгибаются в той самой улыбке, что всегда заставляет её задерживать дыхание, поэтому она уступает. Но только на этот раз.

День: 1452; Время: 18

Проснувшись снова, Гермиона видит перед собой не Малфоя, а сердитое лицо Гарри Поттера. И она может только догадываться, как сильно друг злился всё это время, если он умудряется сохранять такое выражение, даже когда она вот уже три дня валяется в больнице. Гарри всматривается в неё долгим взглядом и прекращает крутить в пальцах стебель цветка, со вздохом засовывает его обратно в вазу, сцепляет ладони и наклоняет голову.

— Гермиона, я очень рад, что ты в порядке. Полагаю, именно с этого мне следует начать.

Теперь настаёт очередь Гермионы вздыхать: очевидно, Гарри не собирается дожидаться, пока её выпишут из больницы.

— Спасибо, Гарри. А я рада, что ты, кажется, полностью оправился.

— Думаешь, это нормально? Молчать о Роне до тех пор, пока кто-то пару дней назад не пропихнул мне под дверь твою записку? Которая, знаешь ли, несколько запоздала: Люпин мне всё рассказал уже на следующий день после выписки. И я до сих пор зол на него, но ты, Гермиона? Ты ничего мне не сказала?

— Гарри, я не собиралась делать из этого тайну. И хотела всё рассказать — мучилась чувством вины, но Люпин сказал, что так для тебя будет лучше, и я подумала, что он прав. Твои травмы были слишком серьёзными…

— Гермиона, я уже прочитал об этом в твоём письме, так что можешь не повторяться. Мои травмы? Ох, едва ли. Мой лучший друг находится неизвестно где, ждёт от меня помощи, а ты…

— Он и мой лучший друг.

— Ты лгала мне в лицо, отправилась на операцию по его поискам без меня!

— Ну, и каково это, Гарри? — она повышает голос и, несмотря на боль в боку, приподнимается на кровати.

Гарри замолкает, вцепившись пальцами в подлокотники. На его лице мелькает удивление, затем подозрительность, но вот его черты искажает ярость.

— Так вот в чём дело? Этакая месть…

— О, прошу тебя, я…

— …за «финальную битву». Ты действительно стала такой мстительной…

— Послушай! Прежде чем что-то говорить, Гарри, вспомни: я никогда не поднимала эту тему. Ты заметил, что мне было больно и неприятно? А ведь я чувствовала себя так же, как ты сейчас, — преданной, но я решила, что если когда-нибудь и заговорю об этом, то только после войны…

— Я…

— Нет уж, Гарри Поттер. Ты меня выслушаешь. Я знаю, что ты злишься, но сейчас я лежу в больнице после того, как пару дней назад чуть не отправилась на тот свет, и ты хочешь всё это обсудить сию секунду? Гарри, я люблю тебя, но ты такой эгоист…

— Это я-то эгоист? Это я не рассказал тебе о Роне, потому что злился на…

— Дело совсем не в этом! Я не рассказала о Роне, потому что так было лучше для твоего здоровья, и я имею в виду не только физический аспект — я молчала не для того, чтобы ты не сбежал, — но и психологический: по крайней мере, ты должен был прийти в себя после убийства Волдеморта! Ты…

— Гермиона, этому нет оправданий, я не приму их! Будь ты на моём месте…

Гермиона откидывается на спинку кровати, пытаясь уменьшить давление на бок.

— Может, ты и прав. Я прошу прощения, Гарри. Невилл погиб, Рон пропал, и я так боялась, что ты… что ты не сможешь восстановиться. Мне стоило тебе всё рассказать. Я не подумала.

— Да, не подумала. Ведь потом ты отправилась на поиски Рона, опять ничего мне не сообщив.

Гермиона пожимает плечами.

— Наверное, это было подсознательное желание отплатить тебе за молчание о битве с Волдемортом. Ты не знал про Рона, всё ещё лежал в больнице, я и не понимала, насколько ты… стабилен. К тому же, я в принципе не подумала о такой возможности.

— Гермиона, как ты могла не подумать о том, чтобы меня позвать?

Ей тяжело, потому что она всё равно мучается чувством вины, даже несмотря на то, что ей пришлось испытать по милости Гарри. Ей тяжело, потому что она не может найти в себе никаких сожалений, и Гермиона задаётся вопросом, в кого же она превратилась.

— Гарри… Это долгая война. За эти годы я прошла через столько сражений и операций. И каждый раз без тебя. В моей голове творилась такая неразбериха… Я просто действовала по привычке, как обычно. Ты…

— Ясно, — шепчет Гарри.

— Ты можешь злиться. Можешь меня не прощать. Но это правда.

— У меня больше нет сил злиться, — слышать такие слова от Гарри странно. Гермиона знает: её друг всегда сначала выплёскивал свои эмоции, а потом уже разбирался с мыслями.

— Гарри, мне… мне потребовалось много времени, чтобы понять, кто я есть без Гарри Поттера. С момента поступления в Хогвартс ты, Рон и эта война определяли всю мою жизнь. И я не сразу это осознала, я всё ещё учусь, взрослею. Но уже много лет я не проводила рядом с тобой больше пары дней…