The Fallout (ЛП)

Рон здесь. Где-то внутри этого здания, в котором она сейчас находится, совсем близко. Гарри, Джинни, Лаванда и Джастин снаружи сражаются бог знает с каким количеством противников в ожидании их помощи. Дин, безуспешно пытающийся взять себя в руки. Не смей потратить это впустую.

Гермиона делает глубокий вдох, давится слезами и слюной и отталкивает от себя руку Дина. Теперь она слышит за дверью бегущих в спешке людей. Спешка. Она срывается с места и падает на колени рядом с Симусом, её дыхание сбивается, предвещая скорую истерику, но она вынуждает себя собраться. Пока не наступит более подходящий момент. Потому что Гермиона не собирается пустить всё по ветру.

— Ты такой глупый, — шепчет она на выдохе. — Такой глупый, Симус.

Ей так жаль. Ей чудовищно жаль. Она так терзается чувством вины, будто убила его самолично. Но это же ничего, потому что это не он. Это всё сон. Это кто-то, просто похожий на Симуса. Какой-то несчастный ребенок, выросший на войне. Неудачно подвернувшееся проклятие — бич нынешнего поколения, которое совсем не этого хотело для себя, но которое тем не менее вынуждено что-то предпринимать. Конечно же, это не Симус, не тот человек, которого она знала на протяжении стольких лет. Это просто не может быть он.

Невероятная жертва, принесённая ради её выживания. В этом мире нет ничего, что бы Гермиона могла сделать, чтобы выразить свою благодарность, своё безграничное сожаление. Кроме, разве что, жизни… может быть, да. Горе, вина, решительность и злость бурлят в ней гремучей смесью. Дрожащими онемевшими пальцами она развязывает орденовскую повязку на руке Симуса и, наклонившись, безотчётно целует его в лоб. Её слезы смешиваются с подсохшим потом на его коже, и она отшатывается в сторону. Дин вытаскивает повязку из её пальцев, и она замечает, как трясутся его руки, как вздрагивают плечи.

Это не Симус. Не может им быть, но это так, и ничего невозможно изменить. Она не в силах что-либо сделать, но часть её вопит, утверждая, что происходящее нереально. Гермиона протягивает руку, хватает его холодные пальцы, и мозг её взрывается калейдоскопом извинений. Она с трудом слышит Дина сквозь шум ударов сердца и гул мыслей, но знает, что он что-то шепчет. Наверное, слова прощания или сожаления.

Дин отклоняется, и его плечи перестают дрожать. Он повязывает оранжевую полоску ткани Симусу на глаза, пока Гермиона прикладывает руку друга к неподвижному сердцу. Сейчас она представляет из себя сгусток нервов и неверия, но на ноги она встаёт, обуреваемая совсем другой эмоцией — настолько чёрной и захлёстывающей, что это затмевает все остальные чувства. Месть. Человек, убивший Симуса проклятием, предназначавшимся ей, мёртв — лежит под развороченной вентиляцией. Она вглядывается в его лицо, потому что никогда раньше ей не выпадала возможность посмотреть на Пожирателя Смерти, убившего кого-то из её друзей. И вдруг ей чудится, будто этот самый человек убил каждого из них. Вдруг все Пожиратели становятся на одно лицо. Животная ярость поднимается по венам к самому сердцу, делая Гермиону безрассудной и жестокой. Может, она никогда больше не выберется из этого здания, но сражаться она будет до конца.

— Мы не можем здесь оставаться, — шепчет Дин, едва шаги в коридоре смолкают.

Гермиона не успевает ответить — услышав странный стук, она оборачивается к парню на стуле. Тот прекращает биться о стену и дёргает головой в сторону комода. Гермиона смотрит на него, и он нетерпеливо повторяет это движение.

— Я говорю, мы пристроимся в хвосте толпы. Перебьём столько, сколько сможем, пока их не окажется слишком много. Если будем действовать быстро, сумеем справиться и с остальными, когда те нас заметят.

— Идём.

Гермиона снова мимоходом оглядывается на комод и следует за Дином, его лицо ничего не выражает, всё тело напряжено. Закрытый режим — так она иногда это называет. Когда исчезает всё, кроме бойцовских навыков. Они проверяют обе стороны, прежде чем отправиться за ушедшей группой. Тихо крадутся на звук шагов и голосов, но Гермиона сомневается, что Пожиратели Смерти смогут их услышать сквозь собственный гвалт. Она напоминает себе, что это здание кишит новобранцами, и пока они столкнулись только с ними. Остальные, похоже, сбежали, как только были сняты защитные чары, оставив молодняк отражать нападение. Наверняка, это было своего рода тестом: пройдёшь его, если выживешь.

Она злится ещё больше, что Симуса убил какой-то новичок. Он мог расправиться с ним первым, но для этого сначала должна была умереть Гермиона. Он принял решение за секунду. И… Гермиона отказывается думать об этом. Она цепляется за клокочущий внутри неё гнев, который подпитывает жажду мести — её нынешний двигатель, не позволяющий раскиснуть.

— Ты только что прикончил Эвота! Твою мать, ты же убил его! — кричит кто-то за углом, и Грейнджер с Дином замирают.

— Я не знал!