The Fallout (ЛП)

— Да знаю, Невилл. Знаю. Именно поэтому я решила дать ему шанс, понимаешь? Дала, а потом пришла к выводу, что он его недостоин. Ещё одна попытка, и я снова делаю шаг назад. Я будто бы на качелях — туда-сюда, и это всё уже смешно.

Открываясь перед Невиллом, Гермиона чувствует себя странно — она редко с кем так откровенничает. Однако этот конфликт как минимум раздражает — а чаще всего буквально доводит до белого каления, — и Гермионе надо поговорить с тем, кто не испытывает к Малфою ненависти.

Или же вообще хоть с кем-то о чём-нибудь поговорить. Она ловит себя на том, что порой ведёт с людьми бессодержательные беседы, лишь бы только о чём-то разговаривать.

— Ты позволяешь себе быть уязвимой, поэтому держишь оборону — ведь знаешь о своей слабости. Но толку этим не добиться.

Она вздыхает.

— Что ж мне теперь, перестать защищаться? Это же Драко Малфой.

— Нет-нет. Я имею в виду, тебе следует перестать смотреть на него так, будто он опять станет прежним. Произошло слишком многое, чтобы такое случилось. Я считаю, тебе не надо ждать, что всё изменится, не надо набрасываться на него со своими выводами, пока не будешь уверена в том, что именно он имеет в виду. Это же бесполезно — ты слишком привыкла к оскорблениям и больше ни на что не обращаешь внимание. Ты ищешь спрятанный рождественский подарок, в котором под обёрткой ничего нет.

— Милая метафора.

— Я думал о ней с тех самых пор, как ты подняла эту тему, так что не мог не использовать её, — Невилл краснеет, а Гермиона хохочет.

День: 994; Время: 12

Гермиона пишет и пишет, так что руку уже сводит судорогой, но она не останавливается, пока не ставит подпись. Кладя конверт на стол Артура Уизли, она почти не сомневается, что к утру её кисть отсохнет и отвалится.

Гермионе неважно, что, скорее всего, письмо попадёт к адресатам только месяцы спустя, по крайней мере, она сделала всё, от неё зависящее.

День: 996; Время: 10

Когда Малфой входит в кухню, рядом с Гермионой сидит мужчина с длинной чёрной бородой. С его появлением она ощущает прилив волнения и вместе с тем странного облегчения… Этот аврор за столом вот уже двадцать минут пялится на неё.

«Ты — Гермиона Грейнджер», — констатировал он. «Да», — подтвердила она. И вот с тех пор он и пожирает её глазами.

Она отрывает взгляд от руки Малфоя, застывшей на сахарнице. На лице Драко мелькает озадаченное выражение, пустой взгляд, которым он одарил аврора, становится ошарашенным.

— Что? — с тревогой спрашивает Гермиона.

— Твоя задница.

— Что? — она смотрит на Малфоя, а тот, дёрнув подбородком, оглядывает её тело.

— Грейнджер, думаю, твоя задница горит.

Она вспыхивает, уверенная, что это какая-то шутка, пока не чувствует, что жар в заднем кармане ей не чудится. Она резко встаёт, задевает стол, и холодный чай выплёскивается из чашки. Монета в кармане такая горячая, что обжигает кожу; письма от Гарри и Рона рассыпаются по полу, по которому волчком крутится упавший галлеон.

Гермиона трясёт рукой, стараясь остудить кончики пальцев, и быстро наклоняется, чтобы подхватить дымящийся пергамент. Письмо темнее остальных, и она знает — это первое послание Гарри, которое он прислал с момента разлуки.

— Чёрт! — выдыхает она и размахивает бумагой, чтобы сбить пламя и не дать ему превратить всё в пепел. Сердце болезненно стучит, ведь её сокровище наполовину сгорело. В горле растёт ком, и Гермионе приходится пару раз моргнуть, когда развернув пергамент, она обнаруживает, что большая часть текста пропала.

Ей плевать, как это выглядит со стороны — она стоит и чуть не плачет над обгоревшим клочком бумаги, чувствуя себя ужасно и беспомощно. Она, наверное, может процитировать каждую строчку. Но это не изменит того, что письма больше нет. Так же, как нет рядом и Гарри.

— Когда это началось? — спрашивает аврор, и Гермиона сперва игнорирует его, тяжело дыша и сворачивая пергамент.

— Грейнджер, — Малфой более настойчив и менее терпелив, поэтому она поднимает голову и сглатывает.

— Это… ээ… что?

— Монета активирована? Бумага поэтому загорелась? — снова подаёт голос аврор.

— Она не должна была становиться такой горячей, — Малфой пренебрежительно смотрит на золотой кругляш, оставивший на полу выжженный след.

— Мо… Монета. Ой! Ой, монета! Кто-то… в беде… Я… — Гермиона трясёт головой, подскакивает и несётся босиком к выходу из дома, так и не сформулировав связного предложения.

========== Семь ==========

День: 1000; Время: 16

Гермиона здесь уже несколько дней — точную цифру она не знает. Она помнит, как, ошалело потоптавшись во дворе убежища секунд тридцать, очутилась на площади Гриммо. Дом был почти пуст: лишь ворвавшись в гостиную, Гермиона столкнулась с Грюмом, который в компании пары авроров прыжками нёсся по лестнице. Он что-то бросил ей в руки, и прежде, чем началось светопреставление, у неё нашлось время только на то, чтобы порадоваться: её палочка оказалась воткнута в волосы.