The History of Bones: A Memoir: A Memoir

Тогда песню "Blow Job" придется переименовать. Я называю ее "It Could Have Been Very Very Beautiful" для Лиз. Затем мне приходит идея и я пишу на обратной стороне альбома: "Посвящается мисс Лиз".

Послание, которое, в конце концов, она увидит. Когда Лиз наконец получает привилегии в Марафонском доме и может покинуть территорию, она оказывается в музыкальном магазине. Видит посвящение на альбоме, но предполагает, что он должен быть посвящен кому-то другому по имени Лиз.

28. Самый красивый мужчина в мире

 

Сидни Поллак возглавлял жюри Каннского кинофестиваля. Роберто размахивал десятидолларовой купюрой и громко объявлял морю репортеров и фотографов, которое охватывало нас повсюду, что собирается использовать ее, чтобы подкупить Сидни Поллака.

На Каннском кинофестивале фильму "Даун по закону" аплодировали стоя. Это потрясло меня. Кроме Тома, мы все были там, сидели в первом ряду самого большого кинотеатра, который я когда-либо видел. Когда фильм закончился, они сошли с ума. Нам пришлось неловко повернуться к ним лицом и раскланиваться под одобрительные возгласы.

Канны очень смущают. С кем бы вы ни разговаривали, через ваше плечо смотрят на кого-то более важного. Фотографы могут массово сидеть возле вашего отеля и не фотографировать вас, пока один человек не сделает снимок. Вдруг на вас набросятся сорок фотографов. Крики: "Джон! Джон! Сюда, Джон!"

Я не мог этого вынести.

Я был отнесен к третьему уровню интервью. Те, которые никто никогда не увидит. Болгарский киночитатель". Стивен Тортон сказал: "Джим и Сара говорят: "Давайте покажем Джону, что он не так уж и важен". Тебя наказывают".

Я сказал: "Нет, они бы этого не сделали".

Но оказалось, что они именно так и поступили. Спустя годы я узнал от публициста, что ей было приказано не давать мне никаких важных интервью. Джим хотел вывести меня из игры.

Меня обвиняли в том, что я не одобряю работу Джима над фильмом "Чужестранец из рая". Но, честно говоря, на самом деле это не так. Все, что я сделал, - это сказал, что идея "Незнакомца" принадлежит мне. Но, видимо, в шоу-бизнесе так не принято.

Слава Богу, что там был Стивен Тортон. Он уговорил меня не ходить на собеседования. Мне и в голову не приходило, что я могу просто не прийти. Получение всех этих низших должностей означало, что я застрял на интервью с людьми, которые не говорили по-английски, и они спрашивали тебя: "Джим Джармуш, как он?".

"Как он?"

"Да, спасибо".

"Что вы имеете в виду?"

"Да".

Отлично, это замечательно.

Я сижу на складном стуле в комнате для интервью, когда дверь с грохотом распахивается. Это итальянский писатель в кричащей одежде и с еще более кричащими рыжими волосами. Он врывается в комнату и, еще не успев сесть, гремит: "Джон Лури! Музыка! Почему?!"

Меня постоянно спрашивали, как Джим Джармуш обнаружил меня, как ему удалось добиться таких потрясающих результатов от такого безнадежного болвана, как я. Это все равно что спросить коренного американца, каково это - быть открытым Колумбом.

Каким-то образом Тортон нашел баскетбольный мяч, и мы, к ужасу французов, отправились катать его по дощатому настилу в поисках площадки. Действительно, было странно, как французы были потрясены двумя парнями, прыгающими с баскетбольным мячом. Рты были открыты от ужаса. Мы так и не нашли обруч, напугали кучу народа и вернулись обратно.

Я познакомился с фантастически красивой египетской моделью по имени Фадва. Она была очень плохой девушкой, это было видно за версту.

Фадва хотела купить героин. Я не был под кайфом уже несколько месяцев и подумал: почему бы и нет? Я дал ей пару сотен франков, и она исчезла. Я думал, что, наверное, больше никогда ее не увижу, но позже днем в дверь моего гостиничного номера постучали, и там оказалась она. В руках у нее была упаковка белого порошка, сложенная в четверть страницы журнала.

Я положил крошечное количество порошка на язык мизинцем. На вкус это не было похоже на героин. Вообще ни на что не похоже. Я был уверен, что ее сорвали. Я выдохнул небольшую порцию и совершенно ничего не почувствовал.

Меня пригласили на ужин в особняк президента фестиваля. Я не хотела идти, но мне сказали, что это большая честь и я просто обязана пойти.

Там были длинные, шикарные столы, за которыми сидели очень известные и очень богатые люди, одетые официально, и готовились к трапезе. Я никогда не играл так хорошо с богатыми людьми, но сейчас я начал чувствовать себя немного странно. Я подозревал, что то, что я нанюхался, было измельченным снотворным.

Когда вышел фильм "Незнакомец из рая", Роджер Эберт показал его в своем шоу и воскликнул: "Это же Джон Лури! Думаю, в будущем мы увидим его много раз! Он очень талантлив!"

На ужине я сидел рядом с Роджером Эбертом.

Потом я заснул на плече Роджера Эберта.