The History of Bones: A Memoir: A Memoir

У МОЕГО ЖИВОТА ЕСТЬ БОРОДА, И ОН ЛЮБИТ ИГРАТЬ С МАЗЬЮ!

МОЙ ЖЕЛУДОК - КНЯЗЬ МНОГИХ ГОРОДОВ И ДЕРЕВЕНЬ!

У МОЕГО ПЕНИСА ЕСТЬ ЛИЦО, И ОН ЛЮБИТ ЛАЯТЬ НА НЕМЦЕВ!

МОЙ ЖЕЛУДОК - ЭТО ЧЕЛОВЕК, КОТОРЫЙ ПОЕТ ЭТУ ГРУСТНУЮ ПЕЧАЛЬНУЮ ПЕСНЮ.

Я рад, что Рибот записал слова и напомнил мне об этом, потому что спустя годы я использовал эту лирику для альбома Marvin Pontiac.

Но мы были невыносимы. Я приношу извинения всем, кому когда-либо приходилось путешествовать рядом с нами. Во время полета в Европу мы пытались выяснить, будет ли самолет весить меньше, если вся группа одновременно подпрыгнет в воздух. Если моя теория была верна, самолет должен был отклониться вперед.

Раз, два, три! Мы все выскочили в проход, заставив остальных пассажиров сильно забеспокоиться.

Прилетев в Бразилию, мы по очереди спускали воду и наблюдали за раковиной в ванной комнате, чтобы проверить, не пойдет ли она вдруг в канализацию в другом направлении, когда мы будем пересекать экватор.

 

-

Я наконец-то дозваниваюсь до Лиз, не знаю, чем она занималась, и даже не спрашиваю, почему моя дверь открыта уже пять дней. Я знаю, что не получу прямого ответа. Я прилетаю к ней, чтобы встретиться с нами, больше для того, чтобы обезопасить ее, чем для чего-либо еще.

Я встречаю ее в аэропорту где-то на юге Франции. Я так счастлив видеть ее, проходящую через ворота, и что действительно приятно, пока я обнимаю ее, я вижу, как группа наблюдает за нами; они знают, что я пережил в те дни, когда казалось, что Лиз поглотила злая тень, и они все как бы светятся в ответ, особенно Рой. Как будто они рады моему счастью.

Это очень редкое явление в жизни, когда люди искренне радуются за вас, когда наконец-то происходит что-то хорошее.

25. Предпочтительнее сыр или шляпа

 

Однажды я увидел по телевизору Боба Марли, который ничего не делал, а только танцевал позади поющих людей. Это было так открыто и обезоруживающе. Он честно танцевал, как будто никто за ним не наблюдал. Это выглядело немного нелепо и спазматично, что делало его еще более привлекательным. Я подумал то же самое, что и тогда, когда впервые послушал Мартина Лютера Кинга-младшего: "Бог проходит через этого человека". И, как ни странно, Энди Уорхол произвел на меня такое же впечатление.

Я ожидала, что Энди мне не понравится, что он окажется фальшивым и будет пользоваться энергией людей, как маленький злобный вампир, но это оказалось совсем не так.

Энди излучал нечто поистине прекрасное и почти религиозное. Он мог быть тонко ехидным, но в целом в нем было что-то по-настоящему духовное.

Мы с ним и Жан-Мишелем отправились на премьеру фильма Брайана Де Пальмы "Двойник тела". Я видел, как Джек Николсон вышел из лимузина перед нами и, широко раскинув руки и откинув голову назад с дразнящей улыбкой, поприветствовал море шумных, назойливых папарацци. Он заставил их полюбить его. Он словно излучал больше, чем они могли бы от него получить.

Я была поражена. Я бы никогда так не смог. Я совершенно точно никогда не смогу этого сделать, по крайней мере тогда. Я был застенчив. Я ненавидел славу.

Это был ужасный фильм, зрители в тот вечер знали, что это ужасный фильм, и я был уверен, что Энди знал, что это ужасный фильм. После окончания фильма люди уходили, явно недовольные увиденным. Энди повернулся ко мне, нежно взял меня за руку и спросил самым милым тоном: "Ну как, понравилось?"

Я любил его. В нем было столько чистоты, что я даже немного нервничал, находясь рядом с ним, и не потому, что он был Энди Уорхолом, а потому, что его восприятие, в его совершенно непритязательной манере, было таким лаконичным.

В это время с Энди постоянно находился Вилли Мэйс. Между ними явно была большая любовь, хотя причины влечения Энди к Вилли и причины влечения Вилли к Энди были дико разными и несовместимыми, и это немного выбивало из колеи. Но все же в этом было что-то очень красивое. Идея украсть фото боксерских трусов Everlast беспокоила меня долгое время, но на данный момент я официально с ней смирился. А может, и не совсем.

Однажды вечером мы куда-то поехали, и мне пришлось позвонить своему менеджеру, Фрэнку, чтобы он забрал нас, потому что была забастовка такси. Было такое ощущение, что нам двенадцать лет и мы забрели куда-то не туда, и кому-то пришлось звонить отцу, чтобы он отвез нас домой.

Фрэнк заезжает за нами. Он очень нервничает из-за того, что Энди Уорхол в его машине. Мы едем в центр города по Седьмой авеню, которая превратилась в улицу с двусторонним движением, потому что часть Шестой была перекрыта.

Улицу разделяют дорожные конусы. Мы остановились на светофоре, когда с другой стороны проезжает парень на модной низкой спортивной машине.

Машина выглядит так, будто ей место на гоночной трассе, а не на улицах Манхэттена. Парень на большой скорости проносится мимо конусов, как будто слаломирует. Он сбивает каждый из них легким, опытным толчком. Озорство и огромное мастерство вождения - это то, на что стоит посмотреть.