The House

- Нашего гостя совсем разморило, – сказала она, потирая отсиженную ногу, - слишком много впечатлений. Но все-таки я покажу тебе еще кое-что из реальностей. Вот взгляни.

Она медленно, как на подиуме, прошлась передо мной. В вечернем платье она выглядела безупречно. Стройная, милая, ставшая вдруг строгой, как и положено манекенщице. И декольте сейчас не портило ее.

- Ну вот, - сказала она, - это одна реальность, а вот сейчас другая.

И она, отойдя на шаг к стене, вдруг резко и совсем неожиданно для меня подняла платье до пояса. Белья на ней не было. Сохраняя все ту же строгость на лице, она повернулась ко мне спиной и наклонилась вперед. Меня шибануло как током. Каким-то неуловимым, но фантастически сексуальным движением она провела рукой между ног, то ли поглаживая, то ли подставляя себя. Все это длилось несколько секунд. Потом она одернула платье, быстро обернувшись манекенщицей-недотрогой. Гарри оставался невозмутимым. Как если бы Джулия просто добавила в дополнение к его монологу всего несколько слов. Он улыбнулся мне и сказал:

– Ну вот и все пока. Мы еще увидимся. Да, если не возражаете, этой ночью вы останетесь здесь. Он открыл дверь и вышел, пропустив вперед Джулию.

- Спокойной ночи,- сказала она мне, скрываясь.

- Погодите, - опомнился я, – а утром?..

- Ну, утром... утром посмотрим.

И он прикрыл дверь.

ГЛАВА ТРЕТЬЯ

Косые лучи били прямо в глаза. Солнце уже вылезло из-за высоченного здания слева, и у Сэма не было никакой возможности взглянуть на свое окно. Конечно, приди он, как обычно, на полчаса раньше.... Этот пустяк, ничего не значивший сам по себе - крохотная песчинка в часовом механизме более или менее размеренной жизни -окончательно раздражил Сэма.

Вечер, лето, пятница. Сэм не любил пятниц, как это ни странно. Каждую пятницу, досиживая свой скучный рабочий день, он, помимо воли, представлял себе, что сегодня вечером обязательно что-нибудь произойдет. Что именно, он даже не пытался вообразить. Какое-нибудь милое неожиданное приключение. Ведь вечера в пятницу так и дышат предвкушением чего-то необычного, и, кажется, чувствуешь тот особый аромат приготовлений, что стоит в доме у хорошей хозяйки перед праздниками. Причем, возникает такое чувство именно в пятницу. Суббота уже имеет другой привкус, привкус длящегося, но быстро заканчивающегося и чуточку усталого к концу гуляния. Воскресенье же и вовсе отдает унылым ядом следующей недели.

Каждый раз, возвращаясь с работы, Сэм понимал, что пятница - просто конец рабочей недели, и вся его готовность (или не готовность?) к милым приключениям останется невостребованной. Толпа обтекала его весело и равнодушно. Где-то что-то, конечно же, происходило. Народ торопился куда-то... Сэм неторпливо шел к метро и потом долго ехал домой. Конечно, он мог остаться и побродить в центре в поисках этого своего приключения, но подкрадывался рассудок и доверительно обьяснял, что ему, толстому, лысеющему, небогатому клерку...

Потом он, так же неторопливо, подходил к дому, с противоположной стороны улицы заглядывал в свое окно, вздыхал и тащился на третий этаж. Лифта в доме не было. Глупо, конечно, заглядывать в собственное окно, зная, что живешь один. Но каждый раз, каждый день он смотрел вверх не с надеждой даже, а так - играя сам с собой в то, что вдруг там, за стеклом, горит лампа и мелькают тени. В других, соседних окнах он видел такое часто. Это означало, что за отвратительной кожурой серого кирпича происходит еще какая-то жизнь - не такая как на улице - тихое и интимное Нечто. Ему было одиноко. Но... размеренность его однообразной скучной жизни убаюкивала.

Сэм вышел из своей конторы и еще в прохладном вестибюле решил, что он и принюхиваться не будет к этим запахам праздника. Просто поедет домой и, как обычно, проведет вечер на диване у телевизора. Только сегодня в этом не будет привкуса разочарования. Пятничного разочарования. С которым сжился, как с привычной неудобной обувью. Да, Сэм был чертовски одинок.

В метро ему удалось сразу же сесть, и он довольно хмыкнул про себя - не придется уныло стоять в переполненном вагоне почти до своей остановки. Он немного поерзал, устраиваясь поудобнее между соседями, и огляделся. Слева сидела неопрятная старуха, никак не отреагировавшая на появление Сэма. Нечистым пальцем она задумчиво копалась в пакетике, который держала перед собой; выковыривала оттуда орешек, осматривала его и отправляла в рот. Видно было, как она перекатывает там орешек, стараясь угадать им в самое удобное для ее искусственных челюстей место.