The House

Старуха усмехнулась и на миг снова показалась вакханкой. Но нет, она благонравно приподняла руку, что я расценил как приглашение переждать в гостиной, пока она выберет для меня что-нибудь из одежды. Мне полегчало. Я повернулся и сел в кресло рядом с камином. Моя очередная спасительница скрылась в спальне. Почему именно женщины встречаются мне в самых моих идиотских ситуациях? Или, может, это они и делают ситуации идиотскими? Но, как бы то ни было, я скоро уйду отсюда в штанах. Может быть все же попробовать разговорить бабульку, должна она что-то знать о своих соседях? А то ведь так и уйду, не зная, где побывал. Тут я снова поднял глаза на плакаты со звероподобными мальчиками и как-то сразу понял, в чем тут странность – оба плаката висели как раз на тех местах, где полагается быть окнам. Я постарался сориентироваться в пространстве. Ну да – балкон в спальне фальшивый, декорация, но здесь, в гостиной, должны же быть окна. Хотя бы одно. Хотя бы фальшивое. Хотя я же уже не в том доме. Или все еще в том? У меня пересохло в горле. Как странно все происходит! За мной никто не гонится, меня ни к чему не принуждали силой, во всем этом приключении есть изрядная доля очарования, но... Но мягко и ненавязчиво, совсем ненавязчиво, прямо надо мной, как воздушный шарик на привязи, парит кошмар. Шарик-кошмарик. Очень захотелось сейчас же получить какое-нибудь нормальное обьяснение всему происходящему. Все просто и буднично. Не бойся, детка, это не крокодил в темноте, это только кажется, а на самом деле это лишь диван. Сейчас включим свет, и сам все увидишь. В том, что чудес не бывает вообще, есть свой большой плюс – страшных чудес не бывает тоже. Ведь верно? Никогда не мог смириться с необоснованным страхом персонажей всяких там ужастиков: тот факт, что на них идет оживший покойник, пусть даже и с бензопилой в полуразложившихся ручках, говорит о том, что бояться нечего – смерти-то нет! Или, как минимум, есть жизнь после, а это и того лучше. Даже если там – ад. Потому как в аду бояться уже нечего. Все уже случилось. Только все это ерунда. Ничего нет. Ни чудес, ни оживших покойников. Просто потому, что это было бы слишком интересно, слишком хорошо для правды. В мире победившего обывателя реальны только налоговая инспекция, полиция и заранее купленное место на кладбище. Значит, бояться нечего. Ну дурь такая у бабульки: завесила она окна соблазнительными мальчиками. Чего бояться-то? Сейчас мне принесут одежду, я наконец-то окажусь на улице и выясню, который час... И все встанет на свои места.

Тем временем появилась бабулька. И как будто для того, чтобы меня успокоить, со штанами через плечо. Они, правда, были странные – шелковые, тускло-желтые, с широкими черными полосами. Из тех, которые на моей далекой родине, лет сорок назад, назывались пижамными.

- Это все, что я нашла, мой дорогой, - сказала она и села в кресло напротив.

Штаны почему-то остались висеть у нее на плече.

- Муж уже десять лет как умер, так что тебе еще повезло. Но они хорошие.

Она мягко сдернула их с плеча на колени и легко погладила по ткани, не ладонью даже, а так – средним пальцем - прямо по шву между штанинами. В общем, даже трогательно. И брать неловко такую историческую вещь. Она еще немного их погладила и, наконец, протянула мне. Я ожил. Взял штаны в руки и решил, что оденусь, пожалуй, на лестнице. Вдруг в таком наряде я сильно напомню ей мужа во время оно. На самом же деле, мне ее и впрямь стало жаль. Тут я вспомнил, что собирался порасспросить про соседей. Только вот как лучше начать? Я стоял с подаренной одежкой в руках, старуха, задумавшись, смотрела куда-то мимо меня, и пауза тянулась как жевательная резинка. Неожиданно для меня, пожилая леди начала говорить. Говорила она иногда чуточку напевно (насколько позволял голос), как говорят всегда, когда вспоминают хорошее, а иногда отрывисто, короткими фразами, словно очень близкому человеку, который и ее знает хорошо, и историю эту обсуждал с ней прежде много раз.