The House

Внизу раздались шаги, и я увидел двух женщин, совершенно голых, которые подошли к краю белого круга. Они о чем-то говорили между собой, но все та же аккустика делала их голоса совершенно неразличимыми. Обе они были молоды, если только меня не сбивало с толку плохое освещение. Да, наверняка молоды; они медленно пошли друг за другом по краю круга, и я видел, как упруго подскакивают точки сосков. Вели они себя совершенно естественно, как одетые. Но было что-то и в движениях, и в поворотах голов. Какое-то предвкушение. Как будто сюда, наверх, вместе с теплым воздухом всплывал какой-то трепет вместе с таинственным ожиданием.

Что-то - наверное, чай - зашумело у меня в голове, и страх перемешался с любопытством и возбуждением. Мысль о том, куда девался Шутник, более не волновала меня.

Голоса зазвучали громче, и появилась третья женщина. Она была выше и крупнее остальных. В боковом свете ее тело было ослепительно белым, болезненно белым. Такой положено быть рыжей, но у этой были длинные черные волосы. Возможно, в одежде ее старомодно широкие бедра показались бы грузными. Но сейчас, когда она стояла обнаженной на краю круга, эти бедра... в них был какой-то первобытный призыв! К сожалению, сверху я не видел ее лица.

Появилось еще несколько женщин, они выстраивались по краю белого круга, и мое ощущение приготовления к какому-то таинственному ритуалу все усиливалось, хотя внешне происходящее внизу выглядело довольно обыденно. Почему, собственно, я все время сопротивляюсь тому, что творится вокруг меня? Их декорация с балконом вызвала желание сбежать, движущийся лабиринт только разозлил, покойник, оказавшийся настоящим – испугал. А сейчас исчезновение Шутника воспринял только как страшный трюк? Может быть я слишком нормален для этого немыслимого мира?

Пока я полз, мои несчастные штаны соскользнули к коленям, халат разошелся в стороны, и я лежал голым телом на холодящем стекле, но это не успокаивало, а, наоборот, только усиливало мои необычные ощущения. Я понимал, что снизу выгляжу нелепо, но только плотнее прижимался к скользкой поверхности.

Женщины внизу разом перестали двигаться, словно прислушиваясь к чей-то команде. Вот сейчас, понял я, должно произойти что-то; волнение и возбуждение застывших нагих женщин заставило меня изо всех сил сжать край стекла. Кажется, еще немного, и я сам разобью это проклятое стекло!

Одна из стоявших в кругу чуть двинулась вперед и, неожиданно, протянув перед собой руки, прыгнула в круг головой вперед, как в воду. Я судорожно выдохнул. Поверхность белого круга заволновалась и, как вода, пошла волной, когда она коснулась ее. Только это была не вода. Круг действительно был бассейном, но в нем... Это были миллионы маленьких резиновых белых шариков, которые сомкнулись у прыгнувшей над головой. На секунду в ценре круга возникло что-то вроде воронки, но она быстро выровнялась, и снова сверху его поверхность казалась тканью.

Прошло несколько мгновений, и следующее обнаженное тело скользнуло в бассейн. Потом еще. И еще. Зала пустела, но напряжение не отпускало меня. Я как будто вмерз в стекло. Ритуал, или что это там было, совсем не закончился, а, кажется, только начинался.

У белого края, наконец, осталась та, широкобедрая, привлекшая меня женщина. Она почему-то медлила. Я все ожидал, что сейчас и она скроется под белой икрой бассейна, и я увижу погружающиеся, как в зыбучий песок, ее спину и бедра, на секунду откровенно приоткрытые мне, как это было с остальными.

Но она не торопилась. Постояв лицом к бассейну, она повернулась к нему спиной и села на краешек. По тому, как она держала голову, казалось, что она прислушивается к чему-то неслышному мне. Я подтянулся вперед и свесил голову вниз. В зале стояла тишина. Она сидела прямо подо мной, охватив руками колени. Мне была видна ее неестественно-белая спина, почти наполовину скрытая прямыми черными волосами. Я ждал и чувствовал, что вот-вот что-то должно произойти.

На ее спине вдруг появилась черная, похожая на кляксу, точка, помедлила секунду и вытянулась вниз неровной полосой. Женщина чуть вздрогнула и прогнула спину, как бы под невидимой ласкающей ее рукой. Появилась еще одна точка, побольше, и сразу стала расплываться и стекать к прижатым к полу ягодицам. Что-то мистическое, страшное, но невыразимо сексуальное бродило в моем воображении.

Я опустил голову пониже и тут почувствовал грудью липкое и теплое. Дернувшись, посмотрел на это и все понял. В какой-то момент, вцепившись руками в край стекла, я здорово порезался и даже не почувствовал этого. И теперь не успевшая свернуться кровь, моя кровь, капала на подставленную ей белоснежную спину, оставляя на ней узоры, как трещинки.