The Israel Lobby and U.S. Foreign Policy

В свете этих реалий изгнание было частой темой разговоров среди сионистов с первых дней существования движения, и оно широко признавалось как единственный реальный способ решения демографической проблемы, стоявшей на пути создания еврейского государства.66 Бен-Гурион ясно видел эту проблему , написав в 1941 году, что "невозможно представить себе всеобщую эвакуацию [арабского населения] без принуждения, причем жестокого принуждения".67 Или, как он писал своему сыну в октябре 1937 года: "Мы организуем современные силы обороны... и тогда я буду уверен, что нам не помешают поселиться в других частях страны, либо по взаимному соглашению с нашими арабскими соседями, либо каким-то другим способом".68 Несомненно, он предпочел бы сделать это по "взаимному соглашению", но Бен-Гурион понимал, что это маловероятно и что для достижения своих целей сионистам понадобится сильная армия. Моррис лаконично выражает эту мысль: "Конечно, Бен-Гурион был трансформистом. Он понимал, что не может быть еврейского государства с большим и враждебным арабским меньшинством в его среде... Бен-Гурион был прав. Если бы он не сделал того, что сделал, государство не появилось бы. Это должно быть ясно. От этого невозможно уклониться. Без выкорчевывания палестинцев еврейское государство здесь не возникло бы".69

Изгнание - ужасная и противоречивая стратегия, и любой группе, планирующей переселение конкурирующего населения, нет смысла объявлять о своих намерениях всему миру. Так, в 1941 году Бен-Гурион, заявив, что не представляет себе, как можно осуществить трансфер без "жестокого принуждения", продолжил, что сионисты не должны "препятствовать другим людям, британцам или американцам, которые выступают за трансфер, отстаивать этот курс, но мы ни в коем случае не должны делать его частью нашей программы".70 Однако он не отвергал эту политику; он просто отметил, что сионисты не должны открыто провозглашать ее. Отражая то, насколько "чувствительной" была тема трансфера для отцов-основателей Израиля, Бенни Моррис отмечает, что "в сионистских органах было принято приказывать стенографисткам "взять паузу" и тем самым исключать из протокола обсуждение подобных вопросов". Более того, он отмечает, что в "отчетах еврейской прессы", описывающих реакцию Бен-Гуриона и других сионистских лидеров на план раздела Палестины, разработанный комиссией Пиля, "как правило, не упоминается, что Бен-Гурион или кто-либо другой решительно высказался за трансфер или вообще поднимал эту тему".71

Возможность изгнать палестинцев и создать еврейское государство появилась в 1948 году, когда еврейские войска изгнали в изгнание до семисот тысяч палестинцев.72 Израильтяне и их сторонники в Соединенных Штатах долгое время утверждали, что арабы бежали, потому что их лидеры приказали им это сделать, но ученые разрушили этот миф. На самом деле большинство арабских лидеров призывали палестинское население оставаться дома, но страх перед насильственной смертью от рук сионистских войск заставил большинство из них бежать.73 После войны Израиль запретил возвращение палестинских изгнанников. Как сказал Бен-Гурион в июне 1948 года: "Мы должны любой ценой предотвратить их возвращение".74 К 1962 году Израиль владел почти 93 процентами земель в пределах своих границ.75 Чтобы достичь этого результата, была уничтожена 531 арабская деревня "и одиннадцать городских кварталов лишились своих жителей".76 Бывший министр обороны Израиля Моше Даян так описывает катастрофу, которую сионисты устроили палестинцам ради создания государства Израиль: "Еврейские деревни были построены на месте арабских деревень. Вы даже не знаете названий этих арабских деревень, и я вас не виню, потому что учебников географии больше не существует, да и не только учебников, арабских деревень тоже нет... В этой стране нет ни одного места, где бы не проживало бывшее арабское население".77

То, что создание Израиля повлекло за собой вопиющую несправедливость по отношению к палестинскому народу, прекрасно понимали лидеры Израиля. Как сказал Бен-Гурион Нахуму Гольдману, президенту Всемирного еврейского конгресса, в 1956 году: "Если бы я был арабским лидером, я бы никогда не пошел на соглашение с Израилем. Это естественно: мы захватили их страну. Конечно, Бог обещал ее нам, но какое это имеет значение для них? Наш Бог - не их Бог. Мы пришли из Израиля, это правда, но две тысячи лет назад, и что это для них? Был антисемитизм, нацисты, Гитлер, Освенцим, но разве это их вина? Они видят только одно: мы пришли сюда и украли их страну. Почему они должны с этим мириться?"78