The Israel Lobby and U.S. Foreign Policy

Другой моральный аргумент представляет Израиль как страну, которая стремится к миру на каждом шагу и проявляет великую и благородную сдержанность, даже когда ее провоцируют. Арабы же, напротив, действовали с глубокой злобой и неизбирательным насилием. Этот нарратив бесконечно повторяют израильские лидеры и американские апологеты Израиля, такие как Алан Дершовиц и главный редактор New Republic Мартин Перец. Израиль, по словам Переца, строго придерживается доктрины, называемой "чистотой оружия", которая означает, что "необходимо делать все разумное, чтобы не причинить вреда гражданскому населению, даже если это влечет за собой дополнительные риски для израильских солдат". Более того, он утверждает, что "Израиль на протяжении многих лет колебался между тем, чтобы ответить на террор тонко выверенной силой и умиротворить террористов, предоставив им часть того, что они хотят", в то время как его арабские враги являются частью "того самого террора, который был развязан против нас 11 сентября".89 ЦАХАЛ, по словам Ариэля Шарона и Эхуда Ольмерта, "является самой нравственной армией в мире".90 Это описание поведения Израиля - еще один миф, еще один элемент того, что Мерон Бенвенисти, бывший заместитель мэра Иерусалима, называет "священным нарративом" Израиля.91

Израильская наука показывает, что первые сионисты были далеко не благосклонны к палестинским арабам.92 Арабские жители действительно сопротивлялись посягательствам сионистов, иногда убивая евреев и разрушая их дома. Но такого сопротивления следовало ожидать, учитывая, что сионисты пытались создать собственное государство на арабских землях. "Будь я арабом, - откровенно заметил Бен-Гурион в июне 1937 года, - я бы еще более энергично, горько и отчаянно восставал против иммиграции, которая в один прекрасный день передаст Палестину и всех ее арабских жителей под власть евреев".93 Сионисты отвечали энергично и зачастую безжалостно, поэтому в этот период ни одна из сторон не имела моральных преимуществ.

Эта же научная работа показывает, что создание Израиля в 1948 году сопровождалось явными актами этнической чистки, включая казни, массовые убийства и изнасилования евреев.94 Конечно, сионистские лидеры не приказывали своим войскам убивать и насиловать палестинцев, но они выступали за использование жестоких методов для удаления огромного количества палестинцев с земли, которая вскоре должна была стать новым еврейским государством. Подумайте, что Бен-Гурион записал в своем дневнике 1 января 1948 года, в то время, когда он участвовал в серии важных встреч с другими сионистскими лидерами по поводу того, как поступить с палестинцами в их среде: "Сейчас необходима сильная и жестокая реакция. Мы должны быть точны в выборе времени, места и тех, по кому мы бьем. Если мы обвиняем семью - мы должны причинить ей вред без жалости, включая женщин и детей. Иначе это не эффективная реакция... Не нужно делать различия между виновными и невиновными".95 Нет ничего удивительного в том, что такого рода указания сионистского руководства - Бен-Гурион резюмировал формирующуюся политику - подтолкнули еврейских солдат к совершению злодеяний. В конце концов, мы видели подобную модель поведения во многих войнах, которые вели самые разные народы. Как бы то ни было, зверства в этот период подрывают претензии Израиля на особый моральный статус.

Последующее поведение Израиля по отношению к своим арабским противникам и палестинским подданным часто было суровым, что опровергает любые претензии на моральное превосходство. Например, в период с 1949 по 1956 год, по оценкам Морриса, "израильские силы безопасности и гражданские охранники, а также их мины и мины-ловушки убили от 2700 до 5000 арабских лазутчиков". Некоторые из них, несомненно, хотели убить израильтян, но, согласно имеющимся данным, "подавляющее большинство убитых были безоружны; подавляющее большинство проникло в страну по экономическим или социальным причинам". Моррис отмечает, что такая политика "свободного огня" привела к "ряду жестокостей" в отношении проникших.96