The Kids Aren't Alright (СИ)

— Это я, Жан, миссис Блум, — еле слышно произнёс паренёк, — Бауэрс и его друзья… они… — не в силах договорить, он разрыдался.

Позабыв про сумку, Алексис кинулась к Жану и, упав перед ним на колени, аккуратно приподняла его за подбородок.

— Жан, тише, — с ужасом смотря на его окровавленное лицо, прошептала она, — тише, я помогу тебе.

Она никогда не сталкивалась со столь жестокими происшествиями, вид крови дезорганизовал её — Али заметалась по парковке, не зная, что делать. Бежать в школу? Звонить 911? Звонить Рейчел или родителям Жана? Нет, сначала надо было осмотреть и освободить Жана. Выдохнув, психолог подошла к нему и еле сдержалась, чтобы не разрыдаться самой — футболка мальчишки была залита кровью, которая, смешавшись со слюной, медленно капала у него с подбородка. От Жана сильно пахло алкоголем, и присмотревшись, Али заметила, что он облит светло-коричневой жидкостью, очевидно, виски. Но больше всего её ужаснуло то, что он был увешан её собственными фотографиями и запутан в ёлочную гирлянду, которая превращала и без того страшное зрелище в нечто сюрреалистическое.

— Так, так… — направляя саму себя, Алексис выключила гирлянду и принялась снимать её с Жана. Получалось плохо, руки дрожали и не слушались.

Еле справившись, она сходила за сумочкой, которую оставила валяться за несколько метров от машины, нашла в ней маникюрные ножницы и разрезала скотч, связывающий руки Сава. Тот, с облегчением выдохнув, расслабился и чуть не упал на асфальт. Али, испугавшись, что он потеряет сознание, подхватила его под руку:

— Жан, вставай, нам нужно в больницу.

— Нет, — плоховато слушающимся языком пролепетал он, — хватит с меня на сегодня позора. Не хочу, чтобы родители узнали, что со мной произошло.

— А что ты предлагаешь? — воскликнула Алексис, — тебе необходима медицинская помощь, твой нос, скорее всего, сломан. И ты… ты… что они тебе дали?

— Нет, миссис Блум, умоляю, — изо всех сил сжал её за руку Жан, — я не могу… не могу… пожалуйста, помогите мне.

Решив не спорить с ним, но сделать по-своему, Али, вздохнув, кивнула на дверь авто:

— Хорошо. Я отвезу тебя к себе. Переночуешь у меня.

Мальчишка снова заплакал:

— Спасибо.

Усадив его в машину, Блум повернула ключ зажигания, от чего включилась магнитола с подсоединённым Айподом. Из динамиков послышались первые аккорды новой любимой песни Али, «11 Minutes». Жан, который, казалось, заснул, улыбнулся:

— Мне так нравится эта песня…

Али, отрывая от его одежды свои фото, кивнула:

— Мне тоже.

Удостоверившись, что глаза Сава закрыты, Алексис отвернулась к окну и зарыдала. Жан слышал её всхлипы, и из-за этого ему было больнее, чем из-за сломанного носа.

*

Конечно, Али отвезла Жана в больницу, и, отдав его врачам, позвонила Милен Сава. Та отреагировала на новости закономерно бурно — сначала уронила телефон, а потом, рыдая, пообещала приехать с минуты на минуту. Ожидая её, Алексис развалилась на неудобном металлическом больничном кресле и уставилась в одну точку. «Как Жан будет жить с этим? — не чувствуя, что слёзы текут у неё по щекам, думала она, — как я буду жить с этим? Ведь всё произошло из-за меня! Я бы могла предупредить Жана о готовящемся нападении, но вверила его судьбу лодырю Лакруа и ушла писать чёртов отчёт! Это непростительная халатность!» Она могла бы и дальше придаваться самоуничижительным мыслям, но её отвлёк дикий визг, доносящийся из коридора:

— Где мой сын? Где мой мальчик? Что с ним?

Догадавшись, что это миссис Сава, Али бросилась на звук. Она была права — заплаканная Милен висела на руках у своего мужа, Луи, который, лихорадочно блестя глазами, часто кивал, слушая торопливую речь медсестры. Увидев Али, чета Сава синхронно глянули на неё:

— Что с Жаном?

Пока Али сбивчиво рассказывала родителям Жана о происшествии, ему оказали необходимую помощь и привели в приёмный покой. От одного взгляда на мальчишку сердце Али сжалось — он шёл ещё нетвёрдо, опираясь на локоть доктора, вся его одежда была залита виски и кровью, на нос был наложен гипс, а под глазами уже растекались тёмно-фиолетовые синяки. Он глаз не сводил с психолога, не обращая внимания на родителей, кинувшихся к нему с объятиями. Али не могла точно определить, чего больше было в его взгляде — обиды, непонимания или благодарности. Но когда из его правого глаза выкатилась идеальная, почти кинематографическая слеза, она не вытерпела и, пробормотав извинения, умчалась из больницы. Это было слишком тяжело даже для психолога, специализирующегося на школьных издевательствах.

*

В полной тишине добравшись до дома, Али залетела в квартиру, включила в прихожей свет, бросила сумку на столик для ключей и, не разуваясь и не раздеваясь, села прямо на коврик у входной двери. Её взгляд упёрся в часы — без одиннадцати минут полночь.

— Али, это ты? — послышался из спальни заспанный голос Рейч.

— Да, — крикнула Алексис и, уронив голову на руки, снова зарыдала.

Рейчел, стараясь идти настолько быстро, насколько позволяла нога, приковыляла в прихожую.

— Что случилось? — наклонилась она к жене.