The Last Politician: Inside Joe Biden's White House and the Struggle for America's Future

Почти пять месяцев прежний Джо Байден с распущенными губами и чрезмерной верой в собственные импровизационные таланты почти не появлялся на президентской сцене. Груз президентства был похож на запоздалый имплант суперэго в его психике. Но когда перспективы двухпартийной победы оказались в пределах досягаемости, он сорвался.

Тревожные демократы опасались, что Байден отпразднует свое двухпартийное достижение, а затем не станет строго придерживаться своего плана "Семьи". Выступая в Восточном зале, он хотел развеять эти опасения. Его целью было объяснить прогрессистам, что законопроекты являются частью последовательной законодательной стратегии.

Байдену нужен был двухпартийный законопроект, чтобы умеренные в его собственной партии могли похвастаться достижением. С их законопроектом об инфраструктуре у умеренных был шанс показать, что Сенат работает и его традиции не нуждаются в том, чтобы их разнесли в пух и прах прогрессивные якобинцы. Сделав свое центристское дело, умеренные демократы окажут ответную услугу и присоединятся к голосованию по партийной линии в поддержку президентского законопроекта о примирении.

Тем временем прогрессистов нужно было убедить в том, что законопроект об инфраструктуре, не решающий климатический кризис и не борющийся с социальным неравенством, - это еще не конец законодательной программы Байдена. Даже Нэнси Пелоси поверила в эту критику. Она сказала президенту, что законопроект об инфраструктуре сам по себе не является достойным достижением, на что он огрызнулся: "Он делает отличные зеленые вещи". Она сказала ему, что ее члены проголосуют за инфраструктурный законопроект только в том случае, если будут уверены, что это гарантирует принятие более крупного законопроекта о социальных расходах.

Законопроекты были соединены в одно целое. Это знали все, даже республиканцы, только что посетившие Овальный кабинет. Но в своем стремлении успокоить Байден зашел дальше, чем намеревался. Через час после появления в подъезде Белого дома вместе с умеренными он заявил репортерам: "Если это единственное, что достанется мне, я не подпишу его".

Как только угроза прозвучала из уст Байдена, республиканские члены банды пришли в состояние коллективного бешенства. Их подталкивали коллеги. Линдси Грэм заявил, что Байден выставил республиканцев "чертовыми идиотами".

Марк Уорнер гостил у друзей на острове в штате Мэн, где плохо ловит сотовая связь. Он нашел холм, где было достаточно хорошее покрытие, чтобы начать ликвидацию последствий. Джон Тестер работал на своей ферме в Монтане, но отлучился, чтобы собраться с остальными членами банды на звонок. Группа провела полтора часа, обсуждая Байдена.

Когда Уорнер передал жалобы, в этом не было необходимости. Белый дом понял, что нужно извиниться сдержанно. Байден позвонил Портману и пошел на попятную, а затем выступил с публичным опровержением: " Мои комментарии также создали впечатление, что я угрожаю наложить вето на тот самый план, с которым я только что согласился, что, конечно, не входило в мои намерения".

Белый дом был благодарен Портману за то, что он отмахнулся от этого ляпа и спас сделку. Однако эта оплошность принесла и непредвиденную пользу. Она помогла унять беспокойство левых, которые полагали, что Байден совершил так называемый "ляп Кинсли", в честь журналиста Майкла Кинсли, который ввел этот термин. Он не лгал и не путался в словах, а просто открыл правду, которую не собирался признавать.

 

-

Рамочная программа - это именно она. Двухпартийная группа сплотилась вокруг концепции, но детали - это самая сложная часть переговоров, где все вдруг снова стало казаться непрочным. Поскольку республиканцы меньше теряли от того, что сделка развалится, они могли позволить себе сильнее добиваться желаемого. Митт Ромни не хотел инвестировать в массовый транспорт. Он сосредоточился на сокращении расходов на автобусы и метро. Даже когда группа пришла к консенсусу по поводу финансирования транзита и вопрос казался решенным, Ромни не отступал. Он был непримиримым противником.

Чтобы сгладить детали и не дать Ромни захватить процесс, группа решила сократить число участников. Вместо того, чтобы вести переговоры в формате группы, она согласилась позволить Синеме и Портману доработать законопроект от имени группы. Но каждый раз, когда демократы отправляли Синему в комнату с Портманом, они опасались, что она сдастся. Они призывали ее держаться твердо. Каждый раз, когда она выходила, из законопроекта выпадали пункты повестки дня демократов. Портман не делил разницу. Он навязывал свою волю. Демократы согласились, что им нужен Стив Ричетти, чтобы взять на себя роль основного переговорщика и довести мучительный торг до милосердного конца.

Когда процесс начался, возник вопрос: хватит ли у десяти республиканцев смелости присоединиться к своим коллегам-демократам и преодолеть филибастер? В конце концов, пять республиканцев, которые вели переговоры о сделке, были пятью самыми умеренными в палате. Кто из республиканцев обеспечит следующие пять голосов?