The Man of Property — Собственник

Opportunists and egotists one and all-though not, indeed, more so than their neighbours-they quailed before her incorruptible figure, and, when opportunities were too strong, what could they do but avoid her!	Беспринципные эгоисты — впрочем, не в большей степени, чем их ближние, — Форсайты пасовали перед неподкупной тетей Энн, а когда приходилось поступать уж очень беспринципно, им не оставалось ничего другого, как стараться избегать встреч с ней.
Twisting his long, thin legs, James went on:	Заложив одна за другую свои длинные худые ноги, Джемс, все еще стоявший у окна, снова заговорил:
"Jolyon, he will have his own way.	— Джолион, конечно, сделает по-своему.
He's got no children"-and stopped, recollecting the continued existence of old Jolyon's son, young Jolyon, June's father, who had made such a mess of it, and done for himself by deserting his wife and child and running away with that foreign governess.	У него нет детей… — и запнулся, вспомнив о существовании сына Джолиона, молодого Джолиона, отца Джун, который натворил таких дел в прошлом и погубил себя, бросив жену и ребенка ради какой-то гувернантки.
"Well," he resumed hastily, "if he likes to do these things, I s'pose he can afford to.	— Впрочем, — поторопился добавить Джемс, — пусть делает как знает, я думаю, он может себе разрешить это.
Now, what's he going to give her?	А сколько он даст ей?
I s'pose he'll give her a thousand a year; he's got nobody else to leave his money to."	Наверно, тысячу в год, ведь у него больше нет наследников.
He stretched out his hand to meet that of a dapper, clean-shaven man, with hardly a hair on his head, a long, broken nose, full lips, and cold grey eyes under rectangular brows.	Он протянул руку щеголеватому, чисто выбритому человеку с почти голым черепом, длинным кривым носом, полными губами и холодным взглядом серых глаз, смотревших из-под прямых бровей.
"Well, Nick," he muttered, "how are you?"	— А, Ник, — пробормотал он, — как поживаешь?
Nicholas Forsyte, with his bird-like rapidity and the look of a preternaturally sage schoolboy (he had made a large fortune, quite legitimately, out of the companies of which he was a director), placed within that cold palm the tips of his still colder fingers and hastily withdrew them.	Николас Форсайт, подвижной, как птица, и похожий на развитого не по летам школьника (совершенно законным путем он нажил солидный капитал, будучи директором нескольких компаний), вложил в холодную ладонь Джемса кончики своих еще более холодных пальцев и быстро отдернул их.
"I'm bad," he said, pouting-"been bad all the week; don't sleep at night.	— Скверно, — с надутым видом сказал он, — последнюю неделю чувствую себя очень скверно; не сплю по ночам.
The doctor can't tell why.	Доктор никак не разберет, в чем дело.
He's a clever fellow, or I shouldn't have him, but I get nothing out of him but bills."	Неглупый малый — иначе я не стал бы с ним возиться, — но кроме счетов я от него ничего не вижу.
"Doctors!" said James, coming down sharp on his words:	— Доктора! — с раздражением сказал Джемс.
"I've had all the doctors in London for one or another of us.	— У меня в доме перебывали все, какие только есть в Лондоне.
There's no satisfaction to be got out of them; they'll tell you anything.	А проку от них? Наговорят вам с три короба, и только.