The Nocturnal Ones

Лейла в последнее мгновение шарахнулась в сторону от обрушившийся на неё туши. Очнулись от шока остальные бойцы, в монстра полетел новый залп стрел, завязающих в теле. С диким ревом взвились в воздух сразу двое зверей – тигр самой Лейлы и осиротевший лев убитой соратницы – кидаясь на чудовище, пытаясь вцепиться ему в спину и бока. Однако твари, казалось, было плевать на жала стрел, а тигр мгновенно отправился в полет к ближайшему дереву, просто откинутый ударом крыла. Раздался громкий хруст ломающегося позвоночника, и Лейлу скрутило невероятно сильной болью, вспыхнувшем уже в её хребте. Её глефа заходила в задрожавших руках, на миг тело сковало.

Твой зверь – твоя душа.

Обезумевший лев сомкнул челюсти на крыле. За что тут же поплатился. Зло зарычав, исполинская тень попросту схватила зверя за загривок. Когти вошли глубоко в мясо, дотягиваясь до костей, когда льва подняло над землей. Болтаясь в захвате одной руки монстра, хищник ещё пытался ударить чудовище лапами, в налитых кровью глазах полыхало сумасшествие. В крылатое отродье полетело несколько лезвий… часть из них прорезали насквозь самого льва – в темноте не прицелишься. Особенно в такой, когда ты не видишь дальше своего плеча, лишь на фоне абсолютной черноты виднеются два полыхающих огня глаз чудовища.

Раздался чавкающий звук клыков, разрывающих плоть – и к ногам Лейлы приземлилось что-то тяжелое и мокрое от крови. Обезглавленная туша чужого зверя. Её собственный окровавленным мешком ещё живой, но уже обездвиженный лежал в нескольких метрах от неё, воя от боли.

– Вы такие самоуверенные, всадницы Селемене, – раздался насмешливый и злой, дробящийся от эха голос. – Неужели вас не предупредили…

Его слова перекрыл громкий яростный вопль. Девушка со шрамами на лице, вооруженная клинком, вместе со своим зверем кинулась в атаку.

Удар хвоста попросту опрокинул гигантскую кошку на землю. В следующий миг клинок был попросту переломан, а его хозяйка оказалась примята за голову к земле огромной лапой. Она ещё была жива, билась в судорогах, безуспешно пытаясь высвободиться, пока её лицо медленно растирали об камни, превращая в кровавое месиво. Ещё чуть-чуть – и череп затрещит по швам.

Одновременно четверо оставшихся на ногах бойцов кинулись в бой, пытаясь если не сохранить жизнь товарищу, то хотя бы убить монстра, пока он отвлекся на одиночную цель. Кто-то вскинул руки к небу, взывая к Селемене, срываясь на крик. Но падающие сквозь облака столбы света лишь выхватывали из мрака осколки реальности, на миг обнажая монструозный вид твари и обрушивая мир обратно во тьму. Лучи сжигающего всё света, способные искалечить и ослепить простых людей, оставляющие выжженные опалины на деревьях и траве, должны были как минимум прожечь шкуру твари.

Они и прожгли, чем ещё больше раззадорили и разозлили монстра.

Череп под его рукой смачно хрустнул, лопаясь под давлением. Храмовница больше не дергалась: вряд ли это сделаешь, когда твой мозг нашпигован костью и размазан о землю. Одна из подскочивших к нему фигур заорала от дикой боли, когда её схватили, разрывая на части. Дернув кожистым крылом, вытряхивая из него продырявившие его лезвия, рыча от злости и боли, монстр вновь метнулся в сторону, пропадая из обзора. Чтобы появиться вновь уже за спиной одной из нападавших, той, кто отчаянно кричала, взывая к их богине. Она обернулась – и онемела от открывшегося ей вида. Чудовище было всё в ранах, но держалось на ногах, возвышаясь на три головы над сжавшейся от ужаса девушкой и её зверем.

Она что-то беззвучно шептала, почти плача. Понимая, куда и против кого их на самом деле отправили. Узнав это существо. Прося Селемене защитить её.

Но с неба лишь падали слабые искры лунного света, оставляя всего-навсего легкие обожженные пятна на коже исчадья тьмы, уже поднимающего её одной рукой.

– Она тебе не поможет, – прошипел он, разрывая храмовнице глотку.

Он был зол. Очень зол и взбешен.

Его пришли убивать – он убьет всех, кто пришел по его душу.

– И это всё, на что вы способны? – поинтересовался монстр, разжимая когти, позволяя трупу упасть к ногам жалко скулящего зверя, оглядывая оставшихся в живых. – Звать Селемене и плакать?..

Его трясло от ярости, когда он кинулся на следующую мишень.

И потом на следующую. И на следующую.

Он не обращал уже внимания на травмы, на обильно льющуюся по его телу кровь – уже свою собственную.

– Как вы смеете вообще называться её детьми?! – выдохнул он, срываясь на полный ненависти крик.

Лейла поднималась с земли, опираясь на глефу. Пляшущая по позвоночнику боль, приходящая от её зверя, мешала ей самой двигаться, но взбешенный боец, потерявшая почти весь свой отряд за пару минут, давя страх и боль, надвигалась – насколько это можно сказать о человеке, почти вдвое ниже противника, – на крылатое чудовище.

Ночное светило словно стыдливо выглянуло из-за тучи, озаряя гигантский силуэт – и рощу, залитую кровью и заваленную окровавленными кусками тел.