The Phoenix (СИ)

Мы, наконец, просачиваемся сквозь толпу, к тому месту, где редеет снежная буря. Я кратко киваю своим знакомым, что пропускают меня вперед. Они провожают нас запуганными, устрашающе-холодными глазами, но я не имею права даже на секунду усомниться в собственной уверенности. Плечо онемело от натиска ладони Нико, но он по-прежнему сжимает его, будто это единственное, что теперь важно.

– Аннабет Чейз, – мое имя повисает в тишине, словно клеймо. – Аннабет Чейз! Дитя Афины!

Хиона просто издевается. Она зовет меня, и, кажется, я знаю для чего. Я мгновенно останавливаюсь и чувствую новую, сдавливающую словно тиски, волну страха. Внутри нет больше места другим эмоциям. Страх становится всепоглощающим атрибутом моего естества. Я могу лишь молить о том, чтобы она не узнала моего секрета. Цена его огласки может быть слишком велика.

Нико пытается подтолкнуть меня, считая, что оцепенение пришло только из-за того, что Хиона обратилась ко мне лично. Но если бы он только знал, как ошибся.

– Аннабет, неужели ты не захочешь поздороваться со мной? В прошлую нашу встречу вы заточили мою госпожу в глубинах Тартара, – голос богини тих, но пронизывающ, как колючий ветер, что бродит по коже. – Но не у всех ее последователей такая плохая память. Помнишь, как уничтожила меня? Как медленно и верно меня поглощала преисподняя? А каков огонь в твоих глазах, а ненависть, а страсть! Ты не подумывала стать убийцей?

Я не вижу лица богини, но знаю, что на ней светится сумасшедшая, победная улыбка. Тон ее голоса приобретает надрывные нотки бешенства, словно она сходит с ума. Не уверена, что мои догадки верны, но, кажется, Хиона вернулась для того, чтобы отомстить мне. Лично.

Нико не подпустит меня ближе. Даже в том случае, если на нас нападет адская гончая, скорее всего, он перенесет нас к Зефировому ручью, чтобы залечить раны и передохнуть. Слово, данное Перси, слишком велико. Сам Перси значил для него слишком много. Как будто Рыбьи Мозги стал для него хранилищем воспоминаний. Еще тех, живых и пронизывающе искренних воспоминаний, когда сам Нико был еще маленьким и беззащитным мальчиком, нуждающимся в опеке.

Но я знаю, что медлить нельзя. Хиона не оставит от лагеря и камня на камне, если я не потороплюсь. В тоже мгновение я подаюсь вперед, чтобы затем резко выбросить локоть. Слышен хруст и нервный выдох ди Анджело. Извинюсь позже. Если доживу, конечно. Я расталкиваю толпу руками, создавая шумное оживление на тот случай, если сын Аида все же попытается настигнуть меня. Богиня должна обратить на меня внимание, должна заметить в толпе столь ненавистное лицо своего врага.

И в какой-то момент я прорываюсь сквозь снежную завесу, что отделяет меня от Хионы, а, возможно, и от Беатрис. Все тело пронзает холод, будто в кожу только что всадили дюжину острых игл, но я не имею права останавливаться. Меня сносит вбок, но я упрямо стремлюсь вперед просто потому, что все еще есть ради чего жить. И мои пытки вознаграждаются.

Глаза богини сперва расширяются от удивления, а затем раздается её жуткий, пронизывающий смех. Хиона рада меня видеть, чего я про нее не могу сказать. Я поудобнее вкладываю кинжал в руку, словно это хоть как-то может спасти меня. Будем рассчитывать на то, что я дочь Афины. Неординарность и неожиданность – мой конек. Надеюсь, стратегия игры «Не покройся льдом за минуту» вот-вот вспыхнет моей голове.

– Ну, здравствуй, моя дорогая, – все тот же тихий, сумасшедший тон. – Соскучилась по мне?

– Не так сильно, как ты по моему кинжалу. Где Беатрис?!

Хиона спокойна, но вместе с тем ее гнев и страх выдают леденящие душу глаза.

– Человек, что видит сквозь Туман? Ах, да. Новый атрибут моей восстановленной коллекции в Квебеке.

– Лжешь! – выплевываю я.

– Даже если и так, мои псы не особо любят человечину, но лично для нее сделают исключение, – Хиона передергивает плечами, словно брезгуя. – Вприкуску с Джексоном будет что надо. Но я здесь не для того, чтобы убить тебя. Даже не для того, чтобы раскрыть твой маленький секретик. Ты же дочь Афины, прояви смекалку.

Кокон замирает в воздухе и мгновенно рассыпается, когда Хиона ступает на землю. За ее спиной тысячи адских гончих, что нетерпеливо роют землю лапами в предвкушении лакомства. Но теперь вокруг нас полукругом столпились раненные полукровки, что глядят на меня, как на спасителя. И это жутко, потому что в действительности у меня нет никакого плана. Даже идей по поводу того, как можно оградить лагерь от гнева богини льда.

– Ваш оракул по-прежнему молчит? Воистину, олимпийская выдержка. Но вкратце, я опишу вам события последних недель, что были скрыты от вас самими олимпийцами. Аннабет, я уверена, что у тебя есть догадки по этому поводу? – она едко прищуривает глаза. – Ну же, ты, в конце концов, дитя Афины.

Не знаю, сколько еще продержусь, не всадив нож в ее грудную клетку.

– Нет у меня никаких догадок, – сквозь зубы, цежу я. – Одно теперь ясно точно: пропажа детей – ваших рук дело.