The Silent Woman: Sylvia Plath And Ted Hughes

Восприятие Сильвией Олвин как феи, которая никогда не состарится, было невероятно провидческим. Хотя сегодня Олвин «выглядит на свой возраст», она – не из тех удивительно моложавых пожилых дам, которыми переполнен современный мир, но и не выглядит, как обычная женщина шестидесяти лет. В ней есть что-то от школьницы, дух дерзости и непокорства, намек на богемность. Волосы по-прежнему янтарно-золотые, лицо красивое и ухоженное. В то же время в ней есть что-то неприступное и величественное. Как Хьюз (и Плат), она высокая, у нее крупная кость, когда она сидела в ресторане, накинув пальто на плечи, сгорбившись в пугающем сплаве упорства и уныния, мне на ум пришла аллегория Меланхолии Дюрера. Лично, как и в письмах, Олвин блистательно равнодушна к вопросу о том, что ее собеседница знает или не знает о бесчинствах, которые совершили или совершат авторы, пишущие о Плат. Она просто изливает свой гнев и презрение к людям, с которыми имеет дело на должности литературного агента наследия Плат. Она напоминает директора школы или надсмотрщицу в тюрьме: ученики или узники приходят и уходят, а она остается. Ожидался буйный новый класс новичков. Рональд Хейман и Пол Александер вскоре должны были издать свои дерзко неавторизованные биографии, а Жаклин Роуз собиралась опубликовать литературное исследование, которое дерзко оспорило бы редактуру «Дневников» и «Писем домой». Но Олвин вовсе не забыла проступки выпускников или тех, кто недавно поступил в учебное заведение Энн Стивенсон. Мне достаточно было лишь коснуться больного места, чтобы заставить ее исполнить арию зубоскальства, первые ноты которой я слышала за несколько месяцев до того и продолжала слушать на протяжении всего нашего знакомства. «Давайте посмотрим фактам в глаза, Энн была ошибкой, - сказала она во время нашей первой встречи. – Я жалею, что не заполучила кого-то более яркого, кого-то вроде Хилари Сперлинг. Сильвия была интеллектуалкой, а Энн – нет. Мне пришлось с нею нянчиться. Она украла у меня год жизни». И (в более позднем изложении): «Энн – хорошая маленькая поэтесса. Она – маленькая литературная леди. Она сделала кое-что хорошее – одна или две главы довольно хороши. Она – страстная маленькая писательница. Но у нее нет живого алчного ума. Я этого не понимала. Меня обманула ее трезвая выдержка, хороший твид и тот факт, что она преподавала. Она так и не постигла сущность Сильвии. Она поняла ее неверно. Всегда воображала, что она – такая сладкая эмоциональная девочка. А она такой не была». Сейчас, в индийском ресторане, Олвин вернулась к этой теме. «Энн выбросила всё интересное и добавила всё скучное, - сказала она. – Ей пришлось на всем поставить свою печать. Она заставляет читателя танцевать в такт своим глупым маленьким нотам. Меня раздражал этот хлам. Я хотела получить фиксацию фактов. Я не знала, что она будет записывать свои личные размышления о Сильвии Плат. Биография – не стихотворение, не роман, это – документ.

- Почему бы вам не написать свою собственную книгу? – спросила я.

- Я – не писательница. И мне как сестре Теда никто не поверит.

- «Горькой славе» тоже не верят, - сказала я. – Если бы вы написали искренний отчет сестры, его бы читали как таковой. Люди должны знать, в какое положение их поставили. А так они что-то подозревают. Чувствуют, что от них что-то скрывают и пытаются произвести на них впечатление.

- Да, людям невыносимо думать, что есть что-то, что они не могут увидеть. Мне прислала рукопись ужасная женщина, Жаклин Роуз. Очередная атака на Теда. Она строит свою теорию на том, что Тед делал купюры в дневниках Сильвии. У людей складывается впечатление, что Тед контролирует всё. Тед – очень мягкий человек. Очень славный парень. Я написала двадцать страниц примечаний к книге Роуз – пришлю их вам. Вы знаете эту женщину?

- Собираюсь с ней встретиться через несколько дней.

Я слышала о проекте Жаклин Роуз – новой книге «Призрак Сильвии Плат», несколькими месяцами ранее я разговаривала с ней по телефону о книге и о перспективе встречи после моего приезда в Англию. Разговор был коротким. Роуз сказала, что передала рукопись в свое издательство «Virago» и ждет, чтобы узнать, как разрешится «ситуация», возникшая у «Virago» с Обществом наследия Плат. Если всё пойдет хорошо - трудности будут улажены и книга без осложнений уйдет в печать, ей не о чем будет разговаривать с журналистами. Если проблемы не будут улажены, она сможет очень многое рассказать. Очевидно, всё пошло плохо: мы договорились, что я встречусь с Роуз.