The Silent Woman: Sylvia Plath And Ted Hughes

“Она была склонна к себялюбию, не вовлекалась в проблемы других людей. Она ни разу не поинтересовалась мною и моими сыновьями, или стрессом, который мы испытывали. Она не выказывала ни малейшего интереса к моим картинам и к тому, что я делаю. Мир вертелся вокруг нее. Такую зацикленность на себе я замечал и у других творческих личностей”.

 

И вот Томас выдает два коронных номера, “последние встречи”, как он их называет. Во время первой встречи, имевшей место примерно в 8 часов утра в воскресенье незадолго до смерти Плат, она появляется в его дверях столь расстроенная, что даже он тронут:

“Она стояла с красными опухшими глазами, по щекам бежали слёзы, и голосом, дрожащим от всхлипов, она сказала: “Я собираюсь умереть...и кто позаботиться о моих детях?”. Я не знал, что делать. Взял ее за руку. “Вы лучше зайдите и сядьте. Я налью вам выпить”.

 

Плат в слезах рассказывает Томасу, что ее привязь натянута до предела. Потом ее настроение меняется, она начинает злиться, сила ее гнева пугает - она начинает размахивать кулаками: “Это та ужасная женщина виновата. Она украла его у меня. Мы были так счастливы, а она его у меня украла. Она - злая женщина, женщина с алой буквой, Иезавель. Они в Испании тратят наши деньги, мои деньги. О! Как я их ненавижу!”. Она была в такой истерике, что я попытался ее отвлечь рассказом о том, что моя жена, предположительно, сейчас в Испании с мужчиной, к которому она ушла, вот было бы забавно, если бы они оказались в одном и том же отеле в Барселоне, да? Это не помогло. Как и во всех предыдущих случаях, она полностью и абсолютно была зациклена исключительно на своих проблемах. У нее не было времени на мои проблемы.

 

Во время второй встречи, в 11:45 накануне смерти Плат, она снова появляется в его дверях, на этот раз пришла попросить марки. Говорит, что марки ей нужны, чтобы отослать в тот же вечер письма в Америку. Томас дает ей марки, она открывает маленький кошелек, чтобы ему заплатить. “Я попросил ее не беспокоиться, поскольку никогда не беру деньги за марки. На это она воскликнула: “О, я должна вам заплатить, иначе не смогу предстать перед Господом с чистой совестью, не так ли?”. Вернувшись в свою квартиру, Томас видел свет в щели под ее входной дверью, он вернулся и увидел, что Плат по-прежнему стоит в коридоре, “с гордо поднятой головой, с каким-то ангельским выражением лица”. Томас предложил позвонить ее врачу - она ему показалась очень больной, но она сказала: “Нет, пожалуйста, не надо. Мне просто снится чудесный сон, сладчайшее видение”. Она не принимает приглашение Томаса зайти в его квартиру или предложение подняться обратно наверх. Остается стоять в коридоре, и в конце концов Томас говорит ей: “Мне пора идти, иначе не смогу проснуться вовремя”. Как оказалось, он проснулся лишь в пять утра на следующее утро. Поскольку в его квартиру просочился газ, он полностью пропускает утреннюю сумятицу: обнаружение тела, прибытие полиции и скорой помощи, плач детей, шок взрослых. Хороший штрих, достойный искусного романиста - эгоцентричный рассказчик “Последних встреч” сохраняет за собой роль обычного шокированного зрителя и получает возможность пережить свою собственную “смерть”. Когда Томас просыпается со странными ощущениями и больной головой, в доме уже тихо, и он просто отправляется на работу, в Галерею Гордона Фрейзера, чтобы (странным образом) извиниться за то, что он не позвонил. Только вернувшись (босс отправил его домой), он узнает от соседа о самоубийстве.

На станции Бедфорд в двадцать минут второго на сером небе появилось бледное солнце. Я нервно посматривала на часы. Тут ко мне поплелся высокий мужчина лет семидесяти. “Я - Робби”, - представился он, извинился за опоздание, которое, по его словам, было связано с неудачной попыткой купить вегетерианскую пиццу. “Тревор в машине, - сказал он. - У него небольшие проблемы с ногой, так что он остался в машине”. Робби говорил медленно, спокойно и ровно. У него был выпяченный живот, усталый взгляд и уверенные, слегка подавляющие манеры медсестры или дрессировщика собак. В машине Томас небрежно протянул мне руку и тут же начал раздраженно говорить о пицце с сосисками, которую ему придется купить, потому что магазин, в котором продается вегетерианская пицца, в воскресенье закрыт. Вегетерианскую пиццу искали для меня, и хотя я сказала, что это не имеет ни малейшего значения, Томас продолжал суетится. Представительный мужчина с седыми волосами и седой бородой, в костюме в черно-белую полоску, у горла выглядывает бирюзовая рубашка, на груди - медаль. Свою красивую голову несет с гордостью, розовые губы вытянуты. Левая нога сильно распухла.