The Story of Civilization 01

Вокруг, на западном берегу Нила, раскинулся Город мертвых. На каждом шагу какой-нибудь египтолог раскапывает царскую гробницу. Могила Тутенхамона закрыта, заперта даже перед лицом тех, кто думал, что золото может открыть все; но гробница Сети I открыта, и там, в прохладной земле, можно смотреть на украшенные потолки и переходы и удивляться богатству и мастерству, которые позволили построить такие саркофаги и окружить их таким искусством. В одной из этих гробниц раскопщики увидели на песке отпечатки ног рабов, которые за три тысячи лет до этого перенесли мумию на место.6

Но лучшие останки украшают восточный берег реки. Здесь, в Луксоре, владыка Аменхотеп III на трофеи побед Тхутмоса Ill начал строить свое самое претенциозное здание; смерть настигла его во время строительства; затем, после того как работа была заброшена на столетие, Рамсес II завершил ее в царственном стиле. Качество египетской архитектуры сразу же переполняет дух: здесь размах и мощь, не просто красота, а мужественная возвышенность. Широкий двор, ныне занесенный песком, издревле вымощенный мрамором; с трех сторон величественные колоннады, равных которым нет только в Карнаке; на каждой руке резной камень с барельефами, и царские статуи, гордые даже в запустении. Представьте себе восемь длинных стеблей папируса - сестры букв и формы искусства; у основания свежих нераскрывшихся цветов перевяжите стебли пятью крепкими лентами, которые придадут красоте силу; затем изобразите весь величественный стебель в камне: это папирусная колонна Луксора. Представьте себе двор из таких колонн, поддерживающих массивные антаблементы и дающие тень портики; посмотрите на все это в том виде, в каком его оставили разрушители тридцати веков; затем оцените людей, которые в то время, которое мы когда-то считали детством цивилизации, могли придумать и исполнить такие памятники.

Через древние руины и современное убожество неровная тропинка ведет к тому, что Египет хранит как свое последнее подношение - Карнакским храмам. В их строительстве принимали участие полсотни фараонов, от последних династий Старого царства до времен Птолемеев; поколение за поколением строения росли, пока шестьдесят акров не покрылись самыми роскошными подношениями, которые архитектура когда-либо делала богам. Авеню сфинксов" ведет к тому месту, где в 1828 году стоял Шампольон, основатель египтологии, и писал:

Наконец я отправился во дворец, а точнее, в город памятников - Карнак. Там передо мной предстало все великолепие фараонов, все, что люди придумали и воплотили в жизнь в самых грандиозных масштабах. . . . Ни один народ, ни древний, ни современный, не задумывал искусство архитектуры в таком возвышенном, таком великом, таком грандиозном масштабе, как древние египтяне. Они задумывали, как люди высотой в сто футов.7

Чтобы понять это, потребуются карты и планы, а также все знания архитектора. Просторное ограждение, состоящее из множества дворов по трети мили с каждой стороны; население - 86 000 статуй;8 главная группа зданий, составляющая Храм Амона, размером тысяча на триста футов; большие пилоны или ворота между одним двором и другим; совершенные "Геральдические столбы" Тутмоса III, грубо обломанные на вершине, но все еще поразительно тонкой резьбы и дизайна; Фестивальный зал того же грозного монарха, его рифленые валы то тут, то там предвосхищают всю мощь дорической колонны в Греции; маленький храм Птаха, с изящными колоннами, соперничающими с живыми пальмами рядом с ними; Променад, снова работа строителей Тутмоса, с голыми и массивными колоннадами, символ Наполеона Египта; прежде всего, Гипостильный зал,* лес из ста сорока гигантских колонн, тесно прижавшихся друг к другу, чтобы укрыться от изнурительного солнца, расцветающих на вершинах в раскидистые каменные пальмы и с впечатляющей силой удерживающих крышу из мамонтовых плит, протянувшихся из цельного гранита от столицы до столицы. Неподалеку два стройных обелиска, монолиты, завершенные в симметрии и изяществе, возвышаются, как столбы света, среди руин статуй и храмов и возвещают в своих надписях гордое послание царицы Хатшепсут всему миру. Эти обелиски, гласит резьба,

из твердого гранита из каменоломен Юга; вершины их - из чистого золота, отобранного из лучшего во всех чужих землях. Они видны издалека на реке; великолепие их сияния наполняет Две Земли, и когда между ними появляется солнечный диск, он словно поднимается к горизонту неба. ... . . Вы, кто через много лет увидит эти памятники, кто расскажет о том, что я сделал, вы скажете: "Мы не знаем, мы не знаем, как они могли сделать целую гору из золота". . . . Я дал им золото, измеряемое бушелями, как мешками зерна, ибо я знал, что Карнак - это небесный горизонт земли".9