The Trading Game: A Confession

"Оказывается, Спенглер заработал на торговле для Руперта даже больше денег, чем мы думали. Настолько много, что он решил забрать часть себе. Он перевел три миллиона долларов со счета Руперта в PnL на свой собственный".

Моей непосредственной реакцией на это было не то, что это неправильно или аморально. К черту, если бы я мог вытащить три миллиона долларов из сумки Руперта и остаться безнаказанным, кто знает, возможно, я бы так и сделал. Но что меня сразу поразило, так это то, что это было невероятно глупо. У кого только не можно украсть и рассчитывать, что тебя за это не поймают. Оказывается, Шпенглер все-таки трахался.

Но в то же время я просто видел, как он это делает. Я видел, как он сидит здесь, торгует для Руперта, который, как все знали, ненавидел его, и зарабатывает для него гораздо больше денег, чем заработал бы сам Руперт, и думает: "Почему я должен позволить Руперту забрать эти деньги? Я тот, кто сидит здесь. Я тот, кто их зарабатывает. Я лучший трейдер, чем он. Почему бы мне не взять свою часть? Хоть немного. Только кусочек".

Да. Я видел это. Это было слишком легко заметить.

Но все равно. Это было глупо, черт возьми.

Теперь лицо Билла стало более серьезным, и он посмотрел мне прямо в глаза.

"Слушай. Мне плевать на Шпенглера. Он украл. Он идиот. Его поимели. Но позволь мне сказать тебе одну вещь. Он не единственный, кто ворует на этой торговой площадке. Он не первый и не последний. Я видел это слишком много раз. Но послушай, парень, есть одна вещь, которую ты должен усвоить. Я старый человек, а ты еще молод. Ты будешь в этой игре еще много лет, больше, чем я, и, возможно, в какой-то момент тоже станешь воровать. Но что бы ты, блядь, ни делал, что бы ты ни делал, помни эти три буквы - C-Y-A. Знаешь, что означает CYA?"

Я не знал и сообщил об этом.

"CYA" означает "Прикрытие. Твоя. задницу. Прикрой свою задницу. Что бы ты ни делал, Гал, ты прикрываешь свою задницу. Мне все равно, у кого ты воруешь в этой игре, если только это не я или мои товарищи. Но если ты хоть раз украдешь у кого-нибудь или сделаешь что-нибудь сомнительное, даже на один процент сомнительное, ты не оставишь на нем ни следа, ни следа. Вы слышите меня? Ни малейшего намека на твой запах. Я серьезно. Потому что сейчас вы популярны, у вас все хорошо, и вы всем нравитесь. Но однажды, в какой-то момент в будущем, ты кому-то не понравишься, и, поверь мне, они поскребут все твое дерьмо. Так что позаботьтесь о том, чтобы каждый дюйм пах розами. ПОНЯТНО? Ты меня слышишь? Потому что иначе как, блядь, ты будешь спать по ночам? Не позволяй этим ублюдкам иметь хоть что-то над головой. Что бы ты ни делала, Гал. Прикрой. Свою. Задницу".

И я никогда этого не забывал, и слава богу, что не забыл.

На следующий день Спенглера все еще не было. А я со своего места на углу парты менял "Скандис" на этого огромного невидимого мальчика. Руперт по-прежнему сидел через два места слева от меня, за пустым креслом, и в тихие моменты, когда он не смотрел, я пытался поймать его взгляд. Мне хотелось увидеть, изменился ли он хоть в чем-то, хоть какой-то видимый намек на то, что он сделал.

Не было. Он выглядел спокойным. Он выглядел абсолютно собранным. Если уж на то пошло, он выглядел спокойнее, чем раньше. Он выглядел счастливым. Он выглядел, осмелюсь сказать, умиротворенным, даже дзенским. В какой-то момент он достал книгу, лежавшую прямо на столе, положил ноги на мусорный ящик и начал читать. Книга называлась "Как зачать мальчика". Я спросил его, можно ли зачать именно мальчика, и он ответил, что это вопрос сексуальной техники.

И пока он сидел и читал эту книгу, опираясь толстыми ногами на мусорный ящик и направляя их на меня, я мог смотреть на него и думал, каково это. Каково это - уничтожить такого беспомощного и глупого человека, как Шпенглер? Человека, который был не более чем мальчишкой-переростком.

И я снова посмотрела на Руперта, удобно откинувшегося в своем большом вращающемся кресле, и подумала, действительно ли его дети окажутся мальчиками. Все это случилось много лет назад, и сейчас у него наверняка есть дети. Интересно, мальчики ли они? Надеюсь, с ними все в порядке.

На следующий день после исчезновения Спенглера Руперт попросил меня пойти с ним на обед.

Мне пришло в голову, что Руперт, возможно, делает это для того, чтобы объяснить, что произошло, почему он решил трахнуть Спенглера. Он, конечно, знал, что я в некотором смысле близок со Спенглером, и я даже ненадолго подумал, что он, возможно, собирается извиниться. Но Руперт не извинился и ничего не объяснил. Вместо этого он сделал вот что:

Руперт хотел пойти в дорогой испанский ресторан, который находился на западном берегу острова Догс - огромного круглого полуострова, огибаемого рекой Темзой в восточной части Лондона, на котором вырос Кэнэри-Уорф. Это означало, что мы не будем ехать на поезде или такси, а предпочтем прогуляться под небоскребами. В тот день было солнечно, но в декабре на землю падало мало света.