The Trading Game: A Confession

Посреди ночи я проснулся, а она плакала. Она плакала очень громко, и я развернул ее так, чтобы она была подо мной, а я над ней, посмотрел на нее и спросил, что случилось.

"Почему ты не сказал мне? Почему ты не сказал мне?"

Она говорила между всхлипами и смотрела на меня, а я гладил ее по волосам и пытался успокоить. Я еще не решил , кому рассказать. Я не знал, расскажу ли я кому-нибудь. Но я решил, что, по крайней мере, обязан ей это сделать, а может, я просто хотел, чтобы она перестала плакать, а может, я просто хотел произнести слова в реальном мире, посмотреть, существуют ли они, посмотреть, работают ли они.

И я сказал ей.

И она перестала плакать, мгновенно, в одно мгновение. И ее лицо было совершенно спокойным и неподвижным, как будто она получала видение, и она просто смотрела, молча, на меня, сквозь меня, за меня, и в этот момент она была очень похожа на маленького ребенка. А ее глаза, казалось, росли, пока не стали огромными, и я мог видеть целые круги ее неподвижных радужек и огромные моря белого цвета, которые, казалось, открывались вокруг них, и я никогда раньше не видел, чтобы глаза так двигались.

Я сразу же пожалел, что не рассказал ей об этом.

Через несколько месяцев мы расстались.

После этого я подумал, что, наверное, не стоит никому рассказывать, но как раз в те выходные мой приятель Джалпеш позвал меня поиграть в Pro Evolution в доме его мамы с несколькими старыми школьными друзьями. Джалпеш был тем самым парнем, который потерял работу в Lehman во время кризиса 2008 года, но с тех пор ему удалось найти другую работу - трейдером в Deutsche Bank. Еще нескольким нашим друзьям тоже удалось устроиться в инвестиционные банки, правда, на не столь гламурные должности, как трейдинг, и, пока мы передавали друг другу контроллеры PlayStation, разговор зашел о бонусах.

Джалпеш получил 6 000 фунтов, и это его вполне устраивало. Он перебросил вопрос Хемалу. Хемал получил только три. Когда Машфика спросили, он ответил, что ничего не получил. Было видно, что он очень зол, но он всегда был зол.

Все это время я ничего не говорил. Я сидел и играл в игру. В конце концов вопрос дошел до меня.

"Что ты получил? Ты получил бонус?"

Я, конечно, решила никому не говорить. Но я не был уверен, что мне делать. Ребята в той комнате были одними из моих лучших друзей. Я знал их больше десяти лет, с самого детства. Что я мог сделать? Неужели я должен был солгать им?

В тот момент я решил просто сказать об этом, просто попробовать.

"Я получил триста девяносто пять тысяч фунтов".

И вы могли почувствовать, как кислород покидает комнату. Его можно было услышать, как порыв ветра. И после этого - десять секунд тишины, а затем - пластиковый звук контроллера PlayStation, дважды подпрыгнувшего при падении на пол.

После этого все уже не было прежним.

 

2

Но был один человек, которому я все же должен был рассказать. Гарри Самбхи. Гарри должен был знать. Я не собирался называть ему точное число, я видел, на что это способно. Но я должен был сказать ему, что я что-то получил, и это было хорошо. Гарри знал меня с восьми лет, а его - с четырех. Я рассказывал ему о том, как впервые поцеловал девушку, как впервые напился, как впервые покурил травку. Парень смотрел на меня снизу вверх, понимаете? Кроме того, теперь мы были вместе. Я должен был дать ему что-то, с чем он мог бы бежать.

Так что субботним утром я сел в машину и поехал в Эссекс, в дом отца Гарри. Я не предупредила его заранее о своем приезде, но приехала к нему достаточно рано, чтобы знать, что он должен быть дома.

Я позвонила в дверь, и мне ответил отец Гарри. Я никогда не знал отца Гарри так хорошо. Он выглядел неважно. Он облокотился на дверную коробку, а когда я спросил его, могу ли я увидеть Гарри, он почесал свои взъерошенные волосы и заросший щетиной подбородок, как будто не был уверен в имени.

В конце концов слова встали на свои места, и он сказал, что Гарри спит в гостиной. Я была озадачена, почему Гарри спит в гостиной, а не в спальне, но пока я размышляла об этом, его отец скрылся на лестнице. Я никогда раньше не была в доме отца Гарри. Я вошла в освободившийся темный коридор и отправилась на поиски Гарри.

Гостиная была обставлена по-спартански. Пол из искусственного дерева, белые стены, телевизор, старый коричневый диван. Несмотря на яркое зимнее утро, темно-красные шторы были плотно задернуты, и один-единственный лучик света пробивался между ними, проникая во мрак комнаты.