Тяжело в ученье, нелегко в бою. Записки арабиста

Вечером пользовавшиеся с нами общим холодильником египтяне спросили, не взяли ли мы по ошибке их мясцо. Их мясцо было ослятинкой.

Вкусившие от приготовленного мною супа выразили негодование. В подробности вдаваться не буду. Но все же поверьте на слово, если ослятинка качественно приготовлена, она вкусна, только не стоит варить ее, как заурядную говядину.

С ослятиной, точнее с ослом, связан еще один казус. По дороге на базу мы однажды остановились на бережку одного из многочисленных рукавов Нильской дельты. Вылезли из машины, подошли к мутной серо-коричневой воде. А по ней плывет осел, дохлый. Не помню, по какой причине, возникла дискуссия, но я вызвался тут же испить водицы из Нила. На спор. Опустился я на колени у великой африканской реки, зачерпнул ладошками воды и выпил.

Тут же подпрыгнул ко мне один из мусташаров с бутылочкой самолетного «горючего», которое я тут же и принял. До сих пор жив и здоров. В 2020-м все кричали об угрозе всеобщего коронавирусного заражения. Друзья, надо правильно запивать и закусывать.

То, что вы сейчас читаете, если еще не надоело, – не мемуары. Это – фотографии, или, как теперь модно говорить, клипы той жизни. У каждого арабиста таких клипов в запасе немерено. Кому они нужны? В первую очередь нам самим, ностальгирующим по молодым годам. Как заметил однажды чудной писатель Владимир Набоков, «Человек всегда чувствует себя дома в своем прошлом».

Но то, что рассказываю о прошлом труде арабистов, в чем-то похоже на то, что происходит сейчас. Вот сбили однажды египетские зенитчики над Каиром израильский самолет, а он оказался египетским (сам Примаков рассказывал). А как успела соврать наша пропаганда, расхвалив успех египтян. Вранье – типично и для советской, и для постсоветской политкультуры. Недавно, в 2018-м, сирийские стрелки по ошибке сшибли российский Ил-20. …Виноват, как всегда, оказался Израиль.

Один из клипов моего бытия на Ближнем Востоке – прыжок в бассейн с десятиметровой вышки. Казалось бы, отнюдь не самое значимое событие. Но как на это посмотреть. Захожу однажды в бассейн – кругом никого. Взбираюсь на последнюю ступеньку вышки. Голова кружится, поворачиваюсь, чтобы спуститься вниз. И тут является взвод египетской армии, выстраивается вкруг бассейна и смотрит, как советский офицер сиганет в воду. Сойти ногами нельзя, это измена родине. Прыгнуть – все равно что с самолета без парашюта. Зажмурив глаза, скакнул вниз. Арабисты не сдаются!

Когда моя голова показалась из воды, раздались бурные арабские аплодисменты.

…Выходной у мусульман, как известно, приходится на пятницу. Это, во-первых, для того, чтобы их не путали с иудеями, для которых день отдыха – суббота. Во-вторых, потому, что пятница – еще и базарный день, когда после завершения торговли положено идти на общую молитву, послушать проповедь имама, а после обсуждать текущие вопросы, в том числе как удачно или неудачно торговалось.

Так повелось еще со времени пророка Мухаммеда.

Выходной в пятницу наступал и у советских военспецов.

В четверг мы отправлялись с базы в каирские апартаменты, где предавались заслуженному отдыху. Отдых был прост, как студенческая столовка. Я отправлялся в магазин под написанной по-русски вывеской «Бакалея Льюис», где продавались колбаса, коробки «Астраханский сувенир», водка «Московская» и сардельки. Арабского языка не требовалось. Сам Льюис трепался по-русски лучше, чем я по-арабски. «Птички приносят», – объяснял он разнообразие и изысканность ассортимента своего магазинчика. Однажды на вопрос, почему вторую неделю нет сарделек, он пожаловался, что «контрабандушка не пришла», потому как ее задержали в Сухуми. Кто забыл – в 1972 году Сухуми был столицей Абхазской Автономной Республики в составе Грузинской ССР. Я посочувствовал Льюису, потому что, бывая в этом замечательном городе, знал, какие там берут взятки за торговые, особенно незаконные операции.

Водка у Льюиса стоила дорого, да и особой потребности в ней не было – самолетного спирта вполне хватало. А к пиву Stella я незаметно пристрастился, хотя запивать им алкоголь было небезопасно.

Мадинат-Наср скучен. Делать там совершенно нечего. Восточной экзотики никакой. Впрочем, иногда могли подкрасться женщины с закрытыми лицами, в темной одежде, из которой они вынимали одну, а то и обе груди и, покачивая головой, призывали: «Мистер, мистер». Местные секс-работницы чаще всего обращались со своими предложениями в дни получения хабирами жалованья, которое было весьма значительным. И спрос имелся, хотя такого рода контакты были строжайше запрещены.

Торчать на окраине в выходной невозможно. Хотелось в центр, в настоящий Каир.

Описывать Каир? Нет. Он описан и переописан. Пересказывать мнения других, эпигонствовать… Но делать что-то надо – какой арабист без Каира? Заранее прошу прощения за следующие странички. О чем они? О том, как я вживался в Каир, становился его частью. Эка невидаль. Попал в Москву – чувствуй себя москвичом, в Берлин – берлинцем, в Казань – казанцем и далее по списку.