Тяжело в ученье, нелегко в бою. Записки арабиста

Но все же быть в Каире и не заехать в Гизу нельзя. Это даже невежливо. И как-то ночью мы с Леонтием эти монументальные усыпальницы посетили.

Все началось как обычно. Вечером в Мадинат-Насре приняли немножко желтоватого спирта, запили пивом Stella, потом закусили, потом опять выпили и опять закусили. Потом перешли на неизвестно зачем купленное виски. Было уже за полночь, когда, наговорившись о постылой работе, мы перешли к проблемам истории и культуры. Тут-то и вспомнили о пирамидах.

Решение посетить «музей под открытым небом» было принято немедленно и единогласно. Такси, к счастью (или к несчастью), оказалось возле подъезда, и мы отправились в путь. Миновав не такой буйный, как днем, Каир, выгрузились около темных груд камней. Нас немедленно окружили гиды и верблюды.

Отогнать экскурсоводов и верблюдов не получилось, несмотря на то что я прокричал что-то невразумительное на арабском языке. Те тотчас определили наше гражданство и принялись взывать к нам по-русски. Спирт со «Стеллой» и виски сработали, и я попытался вскарабкаться наверх. Добраться до вершины не получилось – Леонтий не пустил. Зато потащил меня к Сфинксу. Вы стояли ночью между Сфинксовых лап? Мы – стояли.

Сфинкс могуч, и об этом знают все. Глядеть снизу на его большую умную голову жутковато. Если смотреть слишком долго, то может показаться, что он сейчас заговорит.

Между лапами животного (а как его еще называть) обнаружился люк, и специалист по САУ в него полез. Это не легенда. Это – быль. Леонтий ухнул вниз, а несчастный переводчик потом его оттуда доставал, протянув дрожащую руку.

Из-под Сфинкса мы вернулись довольные и счастливые, хотя, возможно, и не совсем протрезвевшие. На последующей практической работе ночь под Сфинксом не отразилась. Повторяю, дело было не в Каире, а на пирамидах, которые к моему Каиру отношения не имеют.

Вот такое было «приключение».

Случались приключения и без кавычек.

Например, застряли мы в лифте с коллегой, переводчиком Юрой Филатовым. Ерунда, конечно, но застряли-то из-за воздушной тревоги – может, учебной, а может, вражеской самолет действительно пролетал неподалеку. Сначала было весело, потом стало жарко. Потом стало еще жарче. Мы разделись до трусов. Но не испугались – верили, что все образумятся и всё образуется. В итоге всё и образовалось – и лифт поехал. Но при воздушной тревоге советую спускаться по лестнице. Как при пожаре.

Кроме чужой для Каира Гизы есть в нем и другой самобытный район – Гелиополис, Маср аль-Гадида (новый Каир). Тогда я еще не видел Парижа, но если бы видел, то назвал бы Маср аль-Гадиду парижским Каиром или каирским Парижем.

В Гелиополисе можно было обойтись без арабского с его двойственным числом. Там я не ощущал себя переводчиком. Там можно было говорить на французском. Зато теперь во французском Париже без арабского не обойтись. На Монмартре он стал национальным языком.

Гелиополис – христианский кусочек Каира. Большинство тамошних христиан – копты. Есть марониты. Иногда я захаживал в церковь Святого Маруна. При входе надпись на французском: «Пусть те, у кого есть, дадут его тем, у кого нет». Кто же с этим спорит! Пять колонн, мозаичные желто-голубые окна. В храме всегда было пустынно и солнечно. В такие пестрые храмы не ходят, а заходят.

Прошу прощения за странное сопоставление, но что в католических, что в православных храмах слишком пестро, многое отвлекает от веры, а вот у протестантов – излишне холодно, отстраненно, что ли. Но это другая тема.

Раз в неделю, поужинав в малюсеньком и чистом кафе жареной печенкой, я отправлялся в кинотеатр «Паллас» или в «Нормандию» и смотрел кино. В перерыве звучали французские, в крайнем случае на английском языке песни, разносили колу. Иногда над открытым залом в темном небе пролетал с мягким гулом самолет.

У входа в «Нормандию» сидела пара нищих. Один из них, безногий, постоянно повторял, что он герой войны 1956 года. Такая война действительно была. В том году президент Насер национализировал Суэцкий канал, за что в ноябре получил удар от Израиля, Англии и Франции. Была знаменитая оборона Порт-Саида, а потом, несколько дней спустя, вмешались США и СССР, и на этом кризис завершился. В Москве говорили, что главную роль сыграл Советский Союз – якобы Хрущев даже припугнул агрессоров ядерным оружием. Американцы писали, что это они, не желая расширения конфликта, решительно одернули своих союзников. Так или иначе, египтяне сражались мужественно, и вот теперь несчастный ветеран просил бросить ему несколько кыршей (пиастров) в серую шапочку, в которой постоянно лежало три-четыре монетки.

На параллельной с «Нормандией» уличке как-то заглянул в один магазинчик (не помню, что хотел купить), а попал в «Шербурские зонтики». Был такой фильм-сказка, где главную роль играла Катрин Денёв и звучала долго не забывавшаяся музыка Мишеля Леграна. Для моего поколения она была что-то вроде гимна любви. Вхожу, а там как в кино: с огромными глазами хозяйка-мама, лет под сорок (для меня старовата), и дочка с такими же глазами, моя ровесница.